Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Нет уж, лучше погибнуть от взрыва, чем день за днем терять куски плоти от ножа Угрюма.

– Стоять! – завопил Славик, подняв гранату над головой. – Взорву!!!

Наверное, было в его лице и голосе нечто, заставившее Угрюма поверить… Остановился.

– Не дури, давай бортами разойдемся, чтоб никому не обидно… – медленно произнес бандит. – Ты чеку, значится, аккуратненько сунь обратно, и на пол дуру ложи… А я шпалер туда кину, в угол. И иди своей дорогой… Лады?

Ищи дураков… Как только Славик положит гранату со вставленной чекой на пол, за жизнь его никто и скорлупы от ореха не даст… Но Угрюм с пистолетом расставаться тоже не собирался, а долго патовая ситуация не продержится – палец, прижимавший рычаг, уже начал уставать.

Остается одно – все-таки швырнуть гранату под ноги Угрюму. Тут уж тому станет не до стрельбы, тут бы успеть отпрыгнуть в угол и залечь… Или попытаться схватить гранату и вышвырнуть в окно.

А Славик стоит ближе всех к двери и успеет выскочить, спастись от осколков. Но только в том случае, если граната обычная, с запалом-замедлителем. А если ударного действия – никакой паузы не будет, рванет сразу же, едва ударится об пол.

Ну значит судьба такая…

– Брось пистолет! – попробовал он в последний раз решить дело миром.

– Вставь чеку, – парировал Угрюм.

Славик резко взмахнул рукой.

Граната ударилась об пол.

И тотчас же взорвалась.

Глава вторая

Первая заповедь пилотов

1

Море на Новой Ливадии отличалось от морей и океанов Умзалы. Отличалось кротким характером, шторма случались крайне редко – неудивительно для планеты с почти нулевым наклоном оси вращения, к тому же с поверхностью, на девяносто пять процентов состоящей из водной глади. Негде здесь зарождаться штормам и тайфунам, легкий бриз уже позволял считать день ветреным…

Волны ласково лизали берег. Вдоль уреза воды шагали двое, беседовали на ходу. Один – невысокий, худощавый – в полковничьей форме гренадера-гвардионца, на груди скромный набор наград: два боевых ордена. Второй носил парадный мундир генерал-майора Отдельного Корпуса и иконостас на груди имел куда более внушительный.

Однако именно полковник отдавал распоряжения генералу. Потому что первый был Александром VI, Божией милостью монархом и самодержцем Эриданской Империи. А второй – Михаилом Александровичем Несвицким, вице-губернатором и военным комендантом отвоеванной у мятежников Елизаветы.

Разговаривали на ходу, подобно Аристотелю, беседующему с учениками. Однако не по неведомой прихоти Императора, – день Его Величества буквально расписан по минутам, и вице-церемонимейстер с преогромным трудом нашел время для аудиенции, совместив ее с всенепременной утренней прогулкой: двадцать три с половиной минуты, господин генерал-майор, и ни секундой больше.

Разговор шел деловой, без вступительных политесов и без полагающихся по этикету формальностей. Тон его Император задал уже второй своей фразой:

– Я прекрасно знаю, Михаил Александрович, как офицеры Корпуса и других разведывательных и контрразведывательных структур относятся к рескрипту, запрещающему любую несанкционированную деятельность в отношении хултиан.

Прямого вопроса не прозвучало. Но Император глянул на жандарма вопросительно и явно ждал ответа.

– У меня, Ваше Величество, никогда не возникало искушения нарушить какие-либо пункты означенного рескрипта, – осторожно произнес Несвицкий.

– Знаю. Знаком с вашим послужным списком. Но знаком и с «первой заповедью пилота», так кажется она у вас называется? Не напомните точную формулировку?

– Если соблюдение инструкции грозит аварией, нарушай инструкцию, – напомнил Несвицкий без особой охоты.

– Именно… Я хочу дополнить это правило применительно к хултианскому вопросу: несоблюдение в данном конкретном случае может предотвратить аварию, но спровоцировать катастрофу. Катастрофу всей нашей цивилизации.

Несвицкий вздохнул, постаравшись сделать вздох незаметным для Императора. И без того третье десятилетие живут при катастрофе, – при долгой, растянувшейся на годы, но все же катастрофе.

Затем Император начал задавать вопросы. Короткие и конкретные, подразумевавшие такие же ответы. Об операции на Новом Петербурге, о ситуации на Елизавете-Умзале. У Несвицкого создалось впечатление, что монарх либо держал под личным контролем обе проблемы, либо хорошо подготовился именно к этому разговору… По крайней мере информацией, сообщенной бароном Корфом на борту «Святой Ольги», Александр VI владел в полном объеме. Что наводило на определенные размышления…

Жандарм на мгновение смутился, сообразив, чем занимается: прокачкой Императора. Да уж, привычка вторая натура… Отвечал он быстро, не задумываясь. Но очередной вопрос Императора сбил-таки Несвицкого с толку.

– Насколько вероятность, что силой, противостоящей Корпусу в его попытках установить маршрут эвакуации генохранилища, стали хултиане? Там, на Новом Петербурге?

– Мне никогда не приходила в голову такая версия, Ваше Величество, – ответил генерал-майор после секундной паузы. – Моим коллегам, насколько я знаю, тоже. Не столько по причине рескрипта двадцать седьмого года, сколько…

Он вновь на мгновение замялся.

– Я понимаю, – быстро сказал Император. – Вы полагали, что столкнулись с глубоко законспирированной агентурой флота или армейской разведки… Но я черпаю информацию не только из официальных докладов указанных структур и Корпуса. И у вас, и во флоте, и в армии имеются «очи государевы», не афиширующие свою связь с Личной канцелярией. И есть все основания утверждать, что вы имели дело не с флотскими и не с армейскими агентами. Тогда с кем?

Конкретный вопрос прозвучал. Пришлось отвечать.

– Кроме хултиан, возможны и другие варианты, – сказал Несвицкий. – Спецслужбы Союза и стоящая за ними часть расколовшейся элиты, например.

– У вас есть данные о таком расколе?

Тон подразумевал, что у самого Императора подобных данных нет. Несвицкий не стал говорить, что в годы перемирия расколы на военно-политическом Олимпе мятежников случались постоянно. Наверняка Александр VI информирован не хуже. К тому же те расколы быстро ликвидировали вместе с раскольниками, и до низов потрясения, грохотавшие в высших сферах, почти не докатывались. Тот или иной деятель переставал упоминаться в официальной хронике и спрашивать о его дальнейшей судьбе считалось у жителей Союза крайне дурным тоном.

– Данных нет, – честно признал жандарм. – Но можно допустить, что после быстрой череды военных поражений какой-либо комплот в верхах Союза мог сложиться за считанные дни, или даже часы. Прибрать к рукам генохранилище в качестве личного страхового полиса – вполне логичное решение для людей, не желающих отправляться в небытие вместе с Союзом.

– Допустить можно многое… – задумчиво сказал Император. – Нельзя допустить лишь одного: чтобы главное сокровище нации безвозвратно пропало.

Двадцать три с половиной минуты истекали. И прогулка, и аудиенция близились к завершению. Император и жандарм подошли к тянущейся вверх лестнице, вырубленной в скальном обрыве. Вернее, под лестницу сооружение лишь было стилизовано, нижняя