"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18 - Вадим Бурденя

Один из рыцарей, помоложе, вскочил и принялся расхаживать по залу туда-сюда, нервно сжимая кулаки.

Глава церкви почувствовал как тяжёлая, мощная энергия стихий словно сгустилась вокруг опытных мастеров, будто те подготовились к удару.

Обстановка явно накалялась, но никто точно не собирался предпринимать ничего, пока все не ознакомятся с содержанием письма. Однако едва письмо перекочевало в последние руки, пожилой, коротко стриженный и бритый рыцарь, что сидел по левую руку от мастера Ланта, внезапно поднялся, и с хрустом ударил кулаком по столу.

— Хватит! Сели и успокоились все, а то расклеились и разволновались, словно на первом году обучения!

Мастер Лант скосил глаза на рыцаря, но промолчал. Остальные же словно устыдились собственных эмоций, приходя в себя.

— Что ты думаешь, Зелтин? — с отчётливо ощутимой усталостью в голосе спросил седой усач, бездумно глядя в пустоту.

— Это почерк Кадогана, вне всяких сомнений. Письмо писал он. — мрачно ответил пожилой мастер лет семидесяти на вид.

— Это ложь! Этого не может быть, просто не может! — вскочил из-за стола один из рыцарей помоложе. — Я не верю, так просто не бывает, Горд лучший из рыцарей моего поколения! Мы много лет провели в одной комнате, в нём никогда не было и тени жестокости! Он всегда помогал нам, был старшим товарищем, никогда ничего не скрывал, был голосом мудрости во время наших проказ!

— Сядь, Мерик. — твёрдо посмотрел на молодого рыцаря усач. — Мы ещё ничего не понимаем на самом деле, рано делать выводы.

— Вообще-то, я согласен с сэром Мериком. — к удивлению для остальных поддержал молодого странника Этериас. — Я встречался с королём Гордом незадолго до войны с Арсом. Не могу сказать, что видел в нём какую-то жёсткость, злобу, безумие, или вообще хоть что-то, намекающее на подобное. Но из письма следует, что именно в это время его наставник вёл своё расследование… Честно, я и сам не знаю, что обо всём этом думать.

Собравшиеся принялись переглядываться.

— Как письмо попало к вам? Кто его доставил — пристально посмотрел на главу церкви коротко стриженный старый рыцарь, что призвал всех к порядку.

Этериас честно рассказал. И лица собравшихся помрачнели ещё больше.

— Последний свет… — устало помассировал глаза мастер Лант, прикрыв веки. — Кто-нибудь делал свет в последнее время? Зелье не хранится долго. Властью главы совета я снимаю запрет на тайну.

— Я делал. — подал голос один из старых мастеров. — Две порции обычного, и одно особенное, мой шедевр. По заказу магистра, и он же говорил сохранить всё в тайне. Кадоган обмолвился, что это пригодится на севере, я подумал, это для какой-то экспедиции…

— Двое для гонцов, одно для себя. — глухо опустил глаза Усач. — Он готовился к смерти, но ничего не сказал? Почему?

— Есть здесь хоть один рыцарь, кто смог бы вынести позор, если бы написанное в письме было правдой? — не обращаясь к кому-то конкретному, вяло спросил мастер Лант.

Никто не отозвался на этот вопрос.

— Резюмируя, мы можем предположить, что, независимо от реального положения дел, магистр Кадоган, похоже, верил в свои слова, написав это письмо. — вздохнул глава совета. — Мы можем предположить подделку почерка, но сэр Вон был порученцем Кадогана и не принял бы подобный приказ от кого-то другого.

— Мы просто примем как факт, что всё написанное там, правда? — скрипнул зубами Мерик.

— Нет, разумеется нет. Несомненно, это требует расследования и подтверждения. — покачал головой мастер Лант. — Но если это не так, выходит какая-то фантасмагория.

— Давайте рассуждать здраво. — предложил мастер Зелтин. — Мы можем заключить, что письма гонцам передал Кадоган, верно? Остался же свидетель?

— Да, мы допрашивали мальчика. — подтвердил Этериас. — Он утверждает, что письма получены от магистра.

— Значит, передал и писал письма Кадоган. — уверенно кивнул Зелтин. — Допустим, это ложь, но что могло заставить магистра оклеветать собственного любимого ученика?

— Безумие? — предположил один из мастеров. — Люди иногда сходят с ума, это факт. Нас обходила эта чаша до сих пор, но учитывая последние события… Иерархи мертвы, Отец оставил нас. Было, человек трогается рассудком и от меньшего горя, история знает случаи.

— Кадоган был крепчайшим из нас. — седой рыцарь, сидящия слева от мастера Ланта, обвёл всех пронзительным, стальным взглядом. — Он был из той породы людей, что никогда не ломается. Нет, я не верю, что он сошёл с ума. Скорее уж мы тут безумцы, что обсуждаем возможность подобного. Вы все знаете его историю. Его не зря прозвали бессмертным.

— У каждого есть свой предел. — тихо произнёс один из старых мастеров.

— И потому я поверю, что он мог пойти на смерть. — кивнул рыцарь. — Но он не сошёл с ума, это просто невозможно. Скорее бы я тронулся умом и решил перерезать весь совет.

— Есть ещё одна вещь, которую мы упускаем. — задумчиво забарабанил пальцами по столу рыцарь средних лет. — Безумцам не свойственны сложные планы. Вся эта история, с белым светом, тайными гонцами, письмами… Это напоминает подстраховку. Слишком логично.

— Хорошо, допустим, мы отметаем версию с безумием. — сцепил руки над столом мастер Лант. — Тогда что получается, сошёл с ума сам Горд, превратившись в умалишённого маньяка? И это при лучшем наставнике из всех возможных? Вам ничего не кажется странным в этой истории?

— Может, дело в диких землях. — негромко предположил старый мастер. — О них ходят разные слухи. Помню, лучший из учеников Кадогана погиб там пару десятков лет назад, отправляясь вместе с экспедицией принца Ганатры. После того случая мы все думали, что он зарёкся брать учеников…

— Интересно, знал ли об этом Горд, отправляясь туда. — кивнул другой рыцарь. — Не стоит сбрасывать со счетов и варварских шаманов, кто знает, на что они способны? Мне довелось слышать слухи о том, что те употребляют странные настойки, воздействующие на сознание. Якобы те позволяют им видеть больше или что-то вроде того.

— Слухи. — фыркнул мастер средних лет. — Ненадёжный источник. Но не удивлюсь, если это алхимический аналог нашего зрения нейтраля.

— Мы знаем, что ничего не знаем. — прикрыл глаза рукой мастер Лант. — Учитывая, что достоверных свидетельств того, что кто-то или что-то может воздействовать на сознание