Фантастика 2025-62 - Ринат Искандэрович Мусин

Тем не менее, оружия и боеприпасов у восставших очень много, они прятали всё это в лесах и болотах, поэтому им всегда есть из чего и чем стрелять.

Финскую армию, насчитывавшую до оккупации 15 000 солдат и офицеров, интернировали и отправили в Омск. В работах их задействовать запрещено, так как они интернированные, а не военнопленные.

Но восставшие к армии не причисляются — к началу оккупации все эти люди уже не состояли в армии, а были сугубо гражданскими лицами. Поэтому отношение к ним особое — военные трибуналы рассматривают их, как гражданских преступников, нарушающих законы военного времени. А это либо расстрел, либо Баян-Обо, что в Китайской ССР.

В Баян-Обо все пойманные и приговорённые к исправительным лагерям преступники добывают для СССР широкий спектр полезных ископаемых: железную руду, цинк, германий, ниобий, тантал, фтор, барий и торий.

Там же работает НИИ «Рутений» — этот институт занимается совершенствованием технологии добычи редкоземельных элементов, коих в Баян-Обо крайне много. Аркадий знал из прошлой жизни, что это месторождение — самое богатое в мире, поэтому удержание этой территории было стратегически важным.

«В Европе, если всё пойдёт очень плохо, мы можем пойти на уступки», — подумал он. — «Но за Баян-Обо будем стоять до последнего красноармейца — это месторождение гарантирует СССР техническое преимущество на столетие вперёд».

В Финляндии ситуация находится под чутким контролем местных органов КГБ и НКВД, при посильной поддержке Красной Армии. Ну и местные не очень хотят, чтобы это подпольное противостояние продолжалось, так как большинству финнов понравилась идея прямого самоуправления через Советы.

«Советы — это главное конкурентное преимущество СССР», — подумал Немиров. — «Кто-то другой поставил бы во главе оккупационной администрации своих „сатрапов“, а мы ставим самих финнов, причём не тех, которые „исторически сложились“, а избираемых самими финнами. Как это крыть? Да никак».

Перечитав рапорт ещё раз, он быстро написал свою реакцию и передал документ Ванечкину.

Следующий документ — рапорт от Верховного главнокомандующего, генерала армии Шапошникова.

Он подробно описывает обстановку на Южном и Западном фронтах, где наступило неожиданное затишье.

Румыния пребывает в состоянии полнейшей дестабилизации: потеря всего Закарпатья и столицы парализовало оставшуюся часть страны, что вынудило Гитлера взять этот кусок Румынии под собственный административный контроль — теперь там немецкое военное руководство на местах. Операция «Скрипач» закончилась феноменальным успехом — Румыния, де-факто, выведена из войны.

Румынские военнопленные, в количестве 411 569 человек, уже доставлены в Манчжурскую АССР — их задействуют, в основном, в жилищном строительстве. Аркадий не забыл и не оставил свои планы по заселению Дальнего Востока, поэтому жилья нужно очень много и румыны сильно помогут исполнить многим гражданам их «советскую мечту».

«Советская мечта», на данный момент, выглядит скромно: 2-комнатная квартира площадью 50–55 квадратных метров, личный ВАЗ-1004, холодильник, радио и кондиционер. Но даже такие не особо выдающиеся параметры требуют от Советского Союза масштабного выделения средств и ресурсов.

Несмотря на полномасштабную войну, жилищное строительство, предусмотренное Третьим пятилетним планом, решено было не сокращать. Поэтому 200 миллионов квадратных метров, сданные к 1940-му году, превратились в 250 миллионов, то есть, за 1941 год нужно досдать ещё 50 миллионов квадратных метров жилплощади.

Немиров считал этот показатель основным для оценки текущей ситуации: если всё идёт хорошо и «гражданские» службы фиксируют рекорды и отчитываются о выполнении плана, это значит, что они всё делают правильно.

«Немцы ведь даже не понимают, что СССР ещё не начинал полномасштабную войну», — подумал он. — «Солидная часть экономики, конечно, работает на военные нужды, но не вся — нет никакого надрыва и превозмогания. Многие граждане даже не почувствовали на себе, что вся Европа ведёт войну против СССР».

Закончив изучение рапортов и докладов, Аркадий связался со Сталиным и сказал, что скоро придёт.

Иосиф Виссарионович сидел за своим письменным столом и внимательно читал какой-то документ.

— Здравия желаю, товарищ председатель СНК, — приветствовал его Аркадий.

— Здравствуй, Аркадий Петрович, — улыбнулся ему Иосиф Сталин, отвлёкшийся от документа. — Как у нас дела на фронтах?

— На фронтах у нас что-то, напоминающее позиционную войну, — пожал плечами Немиров. — Ключевое слово — «напоминающее». Литвинов заходил?

— Заходил… — ответил Сталин. — Очень волнуется.

— Ты понимаешь, что из-за этого под тебя начнут копать? — спросил Аркадий.

— Литвинов давно уже вызывал у меня сомнения… — поморщился Иосиф Виссарионович.

— Его слова о том, что он это всё сделал по собственной инициативе, Президиум не взволнуют и не заинтересуют, — покачал головой Немиров. — Это удар по тебе.

— Переживу как-нибудь, — усмехнулся Сталин. — Но Литвинова нужно менять. Это совсем никуда не годится.

— Согласен, — кивнул Аркадий. — Есть кандидаты?

— Можно Молотова, — произнёс Сталин. — Я побеседовал с товарищем Калининым, и он не имеет ничего против. Но посмотрим, как проголосуют нардепы. Нужен кто-то надёжный, кто не позволит себе самодеятельность. Я упустил контроль — это непозволительная ошибка…

— Ошибки случаются, — вздохнул Аркадий. — Но хорошо, что удалось почти вовремя заметить и исправить эту накладку хотя бы частично. А чем ты занимался в это время?

— После возвращения из Китая, утонул в делах Госплана, — ответил Иосиф Виссарионович. — Корректировка Пятилетки — сам знаешь… Всего год остался, а тут строительство двух ГЭС… Надёжных людей не хватает — Берия натаскивает Шпеера, поэтому скоро я его высвобожу и направлю на более важные направления.

— Куда ты хочешь перенаправить Берию? — заинтересовался Аркадий.

Лаврентия Павловича очень любят в Верховном Совете — среди нардепов он выступает кем-то вроде эталонного функционера, который с успехом справится с любой поставленной задачей.

Всё, за что брался Берия, сейчас налажено и работает, а ещё все помнят, что Ленин очень внимательно к нему присматривался и пророчил ему большое будущее.

Будь Аркадий каким-то мелочным карьеристом, стремящимся к вершинам власти, он бы рассматривал Лаврентия Павловича, как своего прямого конкурента — Берия уже мог заменить его на посту, без особых потерь для государства.

Только вот политического веса у Лаврентия Павловича ещё маловато, поэтому общественность может не принять подобное назначение. Даже на примере Японии — все дипломаты, а также император, хорошо помнят, кто именно устроил им незабываемое турне на Дальнем Востоке, и держатся подчёркнуто вежливо.

«После войны — возможно», — подумал Аркадий. — «Уйду на покой, буду из газет обо всём узнавать».

—