Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

горела кожа, надели венки, которые пахли смертельной паникой, угостили напитками цвета лопнувшей барабанной перепонки… Я заперлась в гостевой хижине, заткнула уши и задёрнула шторы и ждала лишь обратного вылета. И вот — вечером накануне отправления ко мне постучались. Я вышла — в полной амуниции, собиралась же улетать — а это местные решили устроить праздник в мою честь.

— Да ты что…

— С фейерверками.

— Не продолжай.

Эстресса замолчала на какое-то время. Она действительно могла не объяснять, что было дальше.

— Шеф испугался, что мои просьбы об отстранении всплывут в деле, и свалил вину на аборигенов. Якобы они напали на эмиссара, потому что не выполнили приказы императора. Мне присудили разжалование за превышение пределов допустимой самообороны. Ох… я узнала об этом, только когда получила направление на Халут, в реабилитационный центр! А не сюда… в тюрьму.

— А как ты оказалась на Зимаре? — удивилась я.

— Сначала мне там нравилось. Халут — антипод Зимары. Всё в пастельных тонах, даже нянечки и санитары. Посидела я там, подумала, — усмехнулась Эстресса. — Да и угнала грузовой астроцит с овощами-фруктами. И прямиком на Зимару. Снесла им тут башенку на Френа-Маньяне, и заточили принцессу в глубокий бентос.

Мы молча обдумывали эту историю, глядя в чёрный иллюминатор. У Эстрессы единственной среди нас не было отражения в сапфировом стекле. Мне показалось это жутким тогда, но позже я углядела в этом знамение.

— Но почему? Почему сюда? — силилась понять я.

— А куда ещё? — голос Эстрессы зажурчал от дрожи. — Убить столько людей… столько невинных людей — и чтобы приветливая халутская нянечка приносила мне откушать мороженого с алливейским конфитюром?

— Зря ты не осталась. Там бы тебя вылечили.

— А зачем? — вскинулась клякса. — Ведь я могла и не лететь на ту планету, и шут бы с моим шефом… Лучше под трибунал, чем… Нет, после такого я не заслужила жить по-человечески.

— О, эти непробиваемые «заслужил не заслужил», Эстресса, жизнь — это не служба!

— Тише!

— По заслугам воздаёт только гравитация, да и то не везде, — продолжала я гневным шёпотом. — Никто где-то там не ведёт всевышний бухучёт. Только ты сама да кучка равнодушных вокруг.

— Так, по-твоему, раз нигде нет ни справедливости, ни спроса, то и мне не стоит спрашивать с себя по справедливости?

— Не злись, — я примирительно погладила её сжатый кулак на подлокотнике. — Стоит, Эстресса. Но позволь и другим быть справедливыми к тебе. Позволь мне считать, что ты заслуживаешь всё исправить. Что ты принесла бы гораздо больше пользы несправедливому миру, только лишь позволив себе порцию мороженого с алливейским конфитюром на пастельном Халуте.

— Эмбер, есть ли на свете такое чудовище, которому бы ты не посочувствовала? И это не комплимент!

— Сочувствие лечит, — улыбнулась я.

— Сочувствие развращает чудовищ, — отвернулась Эстресса.

Йола отключил фары и настроил режим ночного видения. Они с Ка-Пчой спустили воланер в расщелину между двумя ледниками, потом в другую ветку, от неё в третью и так далее. Мы долго ползли по ответвлениям трещин, словно по венам Зимары, пока не оказались так глубоко, что свет восходящего солнца едва достигал дна. Воланер сел на пышный мох, мы активировали экзохром и вышли. Сателлюксы сновали в узком промежутке между бесконечно высокими — или глубокими? — скалами. Справа на сером граните, как крем на корже, высился голубой лёд. Толщина его, насколько хватило силы луча моего фонаря, превышала километр. Слева пролегал бурый корж глинистого сланца с кремом сливочного снега на нём. Йола положил руки в перчатках на оба коржа, а пар из его рта заполнил всё пространство между скалами:

— Это не просто разлом. Здесь пролегает граница литосферных плит. Можно коснуться сразу двух континентов: Декстылбайя и Синистылбая.

— А где вход в Место? — спросила я.

— Идите за мной дальше в трещину. Там, правда, придётся двигаться боком. Нохты имели узкие плечи без ключиц. Как у псовых.

— Как у песцов, — прошептала Дъяблокова.

Трещина продолжала уводить нас вниз, воздух потеплел, но сквозняк свистел тем пронзительнее, чем уже становился проход. Ка-Пче и Йоле действительно пришлось пробираться боком. Сателлюксы весело юлили чехардой. Как вдруг один за другим погасли. От внезапной вспышки темноты Струп и Падль заскулили.

— Да ч-чёрт бы побрал эти лампочки, — выругался Йола в кромешной тьме и зажёг тактический фонарь на стволе глоустера.

— Вы сказали, и в прошлый раз у вас сателлюкс погас? — деликатно уточнил Еклер.

— Эти светлячки слишком чувствительны к магнитным переломам. Немудрено, что на стыке тектоники они то заглохнут, то померкнут. Всем активировать тактические фонари. Мы у самого входа.

Наши крименганы тоже были оснащены подсветкой цели. Йола притормозил и обернулся, будто вспомнил о чём-то важном.

— Эмбер, здесь почти нет снега, и кто знает, как обстоят дела там внутри. Наколи льда и носи с собой. Мало ли что… Эй, остальных тоже касается! Запаситесь льдом на случай перезарядки крименганов.

— Смотрите! — удивилась Дъяблокова. — Сателлюкс вернулся. Горит!

Сателлюкс подсвечивал нам как ни в чём не бывало. Второй так и пропал. Мы набрали голубых и кремовых осколков в набедренные чехольчики и двинулись к чёрному зеву Места. Сателлюкс погас на самом пороге.

— Опять, — мрачно пробормотала Эстресса.

Подсвечивая крименганами, мы приближались к черноте впереди. Издалека вход в Место казался краем планеты, выходом в никуда. Словно ещё несколько шагов — и шедший первым Йола канет в абсолют. Лучам тактических фонарей никак не удавалось высветить в дыре хоть что-то: порог, дверь, какой-нибудь объём. Я невольно притормозила. Дъяблокова сзади запнулась. Мы не заметили, как Йола исчез в темноте и прикрикнул оттуда:

— Сюда! Нужна ваша помощь.

Один за другим, мы гуськом окунулись в ничто.

— Да зажгите же фонари, ну же, мой барахлит!

— Э… минори Шулли, у меня тоже барахлит, — доложил Ка-Пча.

— И у меня, — Дъяблокова пощёлкала переключателем, чтобы мы убедились.

Темнота в Месте была неописуемой густоты, и, обернувшись назад, мы не увидели даже слабого света утренних сумерек, который заливал трещину снаружи.

— Если хотите мнение вояки, — подала голос Эстресса, — мне это не нравится.

— Если хотите мнение автора, мне тоже. Это избито ещё в двадцатом веке — лезть туда, где темнота и разные аномалии. Давайте вернёмся?

— Впервые согласна с