Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

* * *

Далеко от воланера, на противоположном берегу чёрного озера, такого широкого, что его можно было принять за морской залив, солнце попрощалось и оставило Бритца наедине с грядущим. Из-подо льда на него глядел новый кусок загадки, но эзер не двигался. Он ещё не был уверен, что продолжит игру. Что его не выкинут. Мороз проник под парку, лизал игледяные жилы. Кусал ссадины, колол глаза. Кайнорт безропотно сносил эти прелюдии к расправе. Всё только начиналось. Ему нечего было сказать пока. Зимара не видела и толики. Ей донесли. И прежде, чем оправдываться, следовало понять, что именно донесли шамахтону. А потом… признать вину?

Впереди затрещало, чёрная вода плеснула из полыньи. В озеро ударила молния, и тяжёлая туча вылилась на лёд. Навстречу ей из воды, замерзая на лету, взмыл вихрь. Две стихии соединились, замёрзли и засверкали. Зимара пришла наказать. Выпороть. Её ледяное, стеклянное, алмазное платье струилось шлейфами белых кнутов. Один бесноватой змеёю кинулся к Бритцу, сцапал его за шею и дёрнул навзничь. Протащил к полынье, в ноги Зимаре. Хвататься за снег, вообще противиться шамахтону было глупо, но Кайнорт с удивлением обнаружил, что ещё не безразличен ни к жизни, ни к боли. Сердце зашлось в ледяной воде. Он ударился о край полыньи и вдохнул чёрную смерть чёрного озера. Вода оцарапала горло и лёгкие.

Зимара не утопила его. Вытащила за шкирку, словно котёнка. В грозовых сумерках её лицо и одежды светились ультрамарином.

— Ты всё испортил.

Её голос звенел в каждой снежинке, впивавшейся в виски Бритца. Его крутануло от каменной пощёчины, едва попытался встать. Не сознавая, что для ответа человеку нужен воздух, Зимара сжала его горло в тисках бриллиантовых когтей:

— Почему ты сбил воланер?

О боги, она сказала «сбил», а не «спас»! Кайнорт вспотел от облегчения и стал ещё сильнее мокрой курицей, чем был до этого. Значит, надо было терпеть. Под кожей на шее треснул шкурник, жучок Клуба.

— Я… пх-р… — Бритц закатил глаза, и Зимара ослабила хватку. — Я промахнулся.

Шамахтон перехватила его за ноги и опять провезла по льду. Швырнула спиной на глезоглиф, и морда песца на подлёдном рисунке треснула.

— Ты не ошибался раньше.

— Нет, я… ошибался. Зимара, это… Так бывает, люди… промахиваются, допус… — он сглотнул с превеликим трудом, язык превратился в смузи из снега и крови, — допускают ошибки… люди вообще всё… портят. Тебе придётся работать с… тем, что… есть.

— Тогда зачем ты мне нужен? Ты, без ума и прицела. Почему? Почему ты смеёшься?

— Просто… позволь напомнить, что именно этот… вопрос я… задавал тебе.

Она двинулась на эзера, ломая лёд, опрокинула носком изящного сапожка и поставила каблук ему на грудь. Каблук весил как бизувий. Шипы на ледяной подошве прорвали куртку и впились между рёбрами:

— А не нарочно ли ты? — Зимара понижала голос с каждым словом, пока не достигла инфразвука. — Может, ты думал, я отпущу тебя, если всё испортишь? А?

Разговор поворачивал не туда. В черепе у Бритца вместо мозга тряслась холодная медуза. Если бы на чёрном озере в тот вечер вручали награды за самый глупый ответ, Кайнорт стал бы лауреатом всех степеней разом:

— Нет. Этого больше не повторится, я обещаю, — а призовой фонд потратил бы на анимедуллярный ляпискинез.

— Это лишь значит, что в другой раз ты испортишь другой день и упустишь другой шанс. Нахель! Я тебя не звала.

Бритц еле повернул шею и увидел, как бледный, согбенный Пшолл вышел на свет бриллиантов и стоял теперь на берегу, опираясь на ледяные колючки.

— Зимара, я только хотел сказать, что… там был… обычный промах.

— Воланер спасся от лавины, — возразила Зимара. — Спасся от моих песцов. Спасся от чёрной воды чёрного озера! Обычный! Промах⁈ — Лента её шлейфа зазмеилась к берегу и, разметав иглёд ветвей, дала Нахелю такую затрещину, что тот не удержался на ногах. Стёклышки очков поцарапали ему веки. Нахель стряхнул их и умылся от крови снегом:

— Да если бы он это нарочно, — не унимался он, — то к тебе бы пришёл я, правильно? Я, а не кто-то ещё. Правильно? Это ведь я отвечаю за лорда-песца. За его преданность. Он… ну, промазал! Ну, выпори его, а я отдам ему свои очки. Зимара, завтра всё будет по-другому.

Шамахтон сорвала корону и бросила на лёд рядом с Кайнортом. Алмазные зубцы раскололи озеро под игрушкой Зимары. Не успев даже вдохнуть, Кайнорт провалился, а она вдавила его глубже в чёрную воду. Озеро сомкнулось над ним, опутало водорослями, обласкало сонными рыбами и облизало ужасом.

Ещё там были трупы. Тела. Мертвецы, безымянные покойники и другие страхи, которые он подхватил от Эмбер.

Когда, отфыркивая муть и грязную тину, он всплыл и распластал на льду мокрые крылья, на озере никого не было. В полубреду Кайнорт выкарабкался на берег и лёг в кусты, на снег. Мягкий и белый, как постель в его будущем одонате.

«А когда папа достроит одонат, мы заведём пасучью собаку!..»

Хотелось спать, нестерпимо хотелось спать. Он бы так и лежал, пока не окоченел бы и не стал ещё одной розой ветров в белой пустыне. Но заслышал мелкие шажки лимонной обезьянки и её голос над ухом:

— Эй. Я принесла тебе дегидровел. Два дегидровела.

Текли минуты в тишине, а она всё ждала. И снег под ней не хрустел.

— Скажи-ка, Деус, — Бритц неуклюже сел в сугробе, подставив мокрое лицо луне. — Просто… скажи… что-нибудь. Деус.

— Какой драматичный у тебя профиль. Да, это я рассказала Зимаре. Жёстко? Может быть. Я понятия не имею, как это так произошло и почему ты промазал. Следовало… скажем так, принять меры, чтобы пресечь новые промахи. Я же говорила, Бритц, что у меня на кону гораздо больше, чем бриллианты! Если мы выиграем, она поцелует меня в висок, и мне больше не придётся жить в морозилке. Ты не знаешь, каково это… годами… Победим — и больше никаких шапок с фреоном и протекающих шлемов… Деа больше не придёт!

— А-а. — Кайнорт поднялся, опираясь на игледяной куст и примораживая к его ветвям кожу ладоней. — Так Зимара обещала тебе новые мозги?

— Грубо говоря. Ты не понима…

— Лучше бы сердце.

— В смысле? Слушай, возьми дегидровел, не кобенься. Тебе не следует здесь…

— Пошла ты в жопу, — членораздельно произнёс