Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

«Я надеюсь, что нам не придётся драться, но если вдруг, то… вживаясь в роль убийцы минори… не могла бы ты быть… поосторожнее?»

Кайнорт бросился вперёд и рванул мой крименган на себя. Направил мою руку себе в лицо и выстрелил. Его голова осталась совсем без защиты, а Йола пришёл в восторг.

— Так его, ещё, ещё, добивай!

«…продолжи малой кровью…»

Я обстреляла игледяную рапиру и все те части тела Бритца, на которых только сверкали остатки брони. А потом набросилась, и мы опять схватились на полу. Я устала душить, я больше не могла рвать и бить. И выцарапала лёд из набедренной сумки. Подбросила. Круг света целиком заполнился густым паром, и, пока он не рассеялся, мы двое не шевелились, чтобы дать друг другу отдышаться. «Правша», — невпопад осенило меня. Глотая сбивчивое дыхание Кая вблизи, я вдруг поняла, какая рука у него ведущая. Забавно, как просто это решалось. Не та, что сильнее дерётся, а та, что ласкает смелее. На Кармине — и в филармонии, и на потолке каюты — то были пальцы правой руки. Сейчас Кайнорт уронил обе, обессилел, но не мог расслабиться, и его руки мелко подёргивались. Я взглянула на свои: и они дрожали тоже.

Йола не выдержал и пальнул в туман наугад. Мимо. Бритц рванул меня в сторону и вниз. Я чудом сообразила, что он задумал, вскрикнула и распласталась на древних костях. Пар сыпался инеем и снегом мне на лицо.

— Чёрт! — Йола решил, что оглушил меня.

Глоустер на морозе перезаряжался секунду. Бритцу потребовалось меньше, чтобы выбить его из рук ошарашенного Йолы.

— Хватит, безжалостный, — резко прохрипел Кайнорт.

— А, школьными шпильками колешь, Бритц? — хохотнул Йола, но отступил на шаг.

— Ты нарушаешь уговор.

— Уговор был между тобой и Рейне! А если тебя прикончить, его и соблюдать не потребуется.

«Безжалостный — это что, — думала я, наблюдая за ними из-под ресниц, — специфическое оскорбление в кругах высшей аристократии?»

— Эмбер, я иду! — и клякса ворвалась в круг.

Только не Эстресса! Только её здесь не хватало! Клякса ориентировалась в Месте лучше всех и, едва заслышав мой притворный вопль, примчалась на выручку. Кайнорт вскинул глоустер, Эстресса дулом в дуло упёрла в него крименган. Йола осмелел, и через секунду на полу жужжала куча-мала. Диспозиция была патовой.

Про меня забыли. Тогда я отстегнула сумку и рассыпала весь лёд, что в ней был. Растопила и мигом заморозила. Куча-мала заскользила и рассыпалась. Впору было хвататься за голову, потому что как быть дальше, я ещё не придумала…

И тут в круг ввалилось клочковатое, бородатое, рогатое.

«…закончи любой ценой».

— Стойте! — заорала я, таращась на Чивойта. — Никому не двигаться! Это бранианская кошка! Они взрываются, если разозлить!

— Что за ересь! Это правда? — смешался Йола, замирая с поднятыми руками.

— Я никогда не видела бранианских кошек, — пробормотала Эстресса, — но если они вполовину такие мерзкие, как бранианская Дъяблокова, то будет… бдыщ, да, наверняка будет бдыщ.

— Всех разнесёт! — истово поклялась я, чувствуя затылком палитру эмоций Кайнорта.

Упала секунда мощной и густой тишины. Чивойт очнулся первым, процокал круг света поперёк, обнюхал нас всех по очереди и, оставляя за собой коричневый горох, исчез во мраке. Пока мы переглядывались, вместе с бранианской кошкой и Бритца след простыл. Йола всё стоял с поднятыми руками, колебался и явно не собирался в погоню туда, где в темноте рыскала взрывоопасная зверюга. Он потянулся носком ботинка к коричневым горошинам.

— А вот эти вот…

— Не наступайте! — пригрозила я. — Они кислотные.

Место затихло: больше не стреляли, не кричали, не рычали. В наши динамики прорвались кряхтение, кашель и сиплый писк:

— Я взяла пленного.

— Кого? Это кто? — не понял Йола.

— Дъяблокова! Я была в отключке. Потом… нашла этого. Не знаю, кого. Тащу к выходу!

Эстресса ориентировалась по стене, я бежала по потолку, Йола летел ниже.

— Воланер готов, минори, — доложил Ка-Пча. — Жду только вас.

День застал нас на берегу, где Дъяблокова возилась с бесчувственным кулём, который она с трудом подтаскивала. Это был тщедушный старик с громоздким панцирем на плечах. То ли ведром, то ли кальмаром. На нём болтались кабели и виднелись вмятины — должно быть, от пачулей. Йола обернулся шмелём и подхватил старика. Мы бежали к воланеру, когда из Места вылетел Бритц, но Эстресса с Дъяблоковой принялись сбивать его из крименганов. Кайнорт увернулся, кувыркнулся и покатился в снег. Тем временем Йола забросил пленника в воланер:

— Быстрее-быстрее-быстрее, надо сделать круг над озером, чтобы зафиксировать глезоглиф.

Ка-Пча заблокировал клинкеты и взмыл, не дожидаясь, когда мы пристегнёмся. Кальмароголовый старик слабо зашевелился в проходе, но Йола прижал его к полу ногой. Приникнув к иллюминаторам, мы увидели Кайнорта. Он снова поднялся в воздух и летел над чёрным льдом.

— Дьявол, что он делает? — воскликнул Йола.

— Это что у него — осколочный пушар? — удивилась Эстресса. — Самодельный пушар!

— Еклер, разворачивай и фиксируй глезоглиф! Еклер!

Ка-Пча продолжал лететь мимо.

— Еклер, выполняй, едрить тебя в адроны! Еклер!

Кайнорт внизу бросил пушар и круто развернулся к берегу. Чёрное озеро покрылось трещинами, словно разрастающейся на глазах порчей.

— Он уничтожил глезоглиф! — ругался Йола и лупил Еклера электрошоком.

«Безжалостный — значит, без жала» — осенило меня.

А Ка-Пча, бессловесно дёргаясь, смотрел в проход между креслами, где на полу валялся старик с медным кальмаром вместо головы.

Глава −33. Зыбучие алмазы

На озере Карабарс ветер играл звонкими бирюльками. Лёд, разбитый пушаром, на самом деле был серым, иллюзию чёрного создавала вода. Поверхность озера пучилась, словно под одеялом вздыхали черти. По снегу к берегу, где переливчато рябил свет, добраться было почти невозможно из-за игледяных зарослей. И всё-таки…

Чёрный нос касался чёрной воды. Чёрный язык лизал чёрное зеркало и прятался в чёрной пасти.

Сырок припал на две лапы и никак не мог напиться. Он наглотался слюны канизоида и, хотя имел по-пиратски лужёную глотку, язык-то ему приперчило. Рядом кто-то зазвенел маримбой игледяных веток. Сквозь кусты протиснулся Чивойт. Он наклонил голову, почти касаясь рогами воды, утопил в озере бороду и стал пить. Сырку было трудно рычать и лакать одновременно, но он очень старался. И наконец чихнул. От бранианской