Фантастика 2025-184 - Олег Александрович Волков

И я, находясь настороже, принялся медленно двигаться на доносящиеся из кустов звуки. Подобравшись поближе, я аккуратно раздвинул ветки, покрытые молодой листвой, и едва не выругался вслух. На небольшой полянке творилось непотребное: долбанутый на всю голову утырок Варфоломеев, навалившись на лежащую спиной на земле Надюшку, одной рукой зажимал ей рот, а второй шарил под форменной курсантской юбкой, пытаясь разжать её судорожно сведенные ножки своим коленом. В «изголовье» стоял на коленях Толоконников, прижимая к земле заломленные над головой руки девчушки, которая, даже отчаянно брыкаясь ничего не могла противопоставить двум уродам.

— Коль, мож, не надо! А? — тихонько заныл Толоконников. — Подумаешь, послала! Пусть её… А? Припугнули чуток, и хватит… Нам же всем потом хуже будет!

— А ты чего, обосрался уже? — злобно прошипел Варфоломеев. — Держи крепче, урод, а не то вывернется! — шикнул он, когда Надюшка резко взбрыкнула в очередной раз.

— Ну её, а? — продолжал ныть Егорка, одновременно всем весом наваливаясь на руки девушки. — Она уже все поняла…

— В следующий раз будет знать, кого можно на х…й посылать, а кого нет! — И не подумал отпускать пленницу Варфоломеев. — Пусть отведает, сучка, настоящего мужского хера! Да и кто здесь за эту сиротину впряжется? Не ссы, Егорка — мой папахен всю эту богадельню запросто вздрючит!

Ну, сука, у меня прямо кровь в жилах вскипела и бросилась в лицо. А я, старый дурень, все еще надеялся, что перебесятся мажорики, да и утухнут сами по себе! Зря, значит, надеялся… Таких только «через кровь и боль» научить чему-то можно! Нет, убивать я их не собирался, но вот сломать пару ребер черенком лопаты мне вполне еще под силу!

Я осторожно, чтобы не трещать сломанными ветками, продрался сквозь густые кусты и, коротко размахнувшись, со всей дури проложил лопатой прямо меж лопаток Варфоломеева. Ну, это для меня оно «со всей дури», а на деле не так уж и сильно вышло. Во всяком случае, дух я из говнюка я так не вышиб.

— А-а-а! — завопил во всю глотку ушлепок, отпуская руку, закрывающую рот Надюшке.

— А-а-а! — присоединилась к нему девчушка, заверещав на неимоверно высоких частотах.

Черт! Да у меня так барабанные перепонки лопнут! Не обращая внимания на визг, я мотнул металлическим совком лопаты, стараясь попасть в бледное и испуганное лицо Толоконникова. А это я удачно попал! Брызнула кровь, утырок вскрикнул, отпустил Надюшкины руки и схватился за свернутый набок нос. Девчушка, почуяв свободу, резко столкнула с себя Варфоломеева и в мгновение ока подскочила на ноги и замерла соляным столбом… Видимо, совсем «потерявшись» от шока.

— Беги, внучка! — заорал я, пытаясь окриком вывести её из транса.

Она вздрогнула и сделала шаг мне на встречу. Ну что за дура-то такая?

— Быстро! Отсюда! — Наконец-то её проняло, и она сквозанула сквозь кусты, как улепетывающий от преследователей заяц.

Ну, вот и ладушки! Мне теперь все полегче будет! И что же за карма у меня такая: молодых девок от обесчещивания защищать?

— Капец тебе старый! — недобро оскалившись, пообещал поднявшийся на ноги Вафоломеев.

Но он стоял, как-то скособочившись, видимо, мой удар по спине все-таки не прошел даром. Рядом с мажориком молча встал и Толоконников, продолжающий зажимать свернутый набок и, как мне показалось, даже слегка «подрезанный» рабочей плоскостью совковой лопаты нос. Сквозь его пальцы просачивались струйки крови, которые пятнали его гимнастерку и капали на свежую траву.

— Опять будешь ныть, что не надо? — Злобно свернув глазами, прошипел Варфоломеев, обращаясь к своему подельнику.

— Он мне, сука, нос свернул… — плаксиво прогнусавил Толоконников. — Как я теперь с таким носом?

— Найду я те нормального Медика… — Варфоломеев подобрался, словно для прыжка.

Я покрепче сжал черенок лопаты в руках: сейчас я еще кому-то зубки-то прорежу́, а то и пару челюстей набок сверну!

— Давай! — резко выкрикнул Варфоломеев, бросаясь ко мне.

И вот тут-то дедушка и проперся! Чего с меня взять, кроме анализов? Проморгал лазутчика-то, пока ожидал нападения с фронта! А пришлось с тыла отхватить! Варфоломеев кинулся ко мне, отвлекая внимания, а еще один из его шестерок, спрятавшийся в кустах, отоварил меня по голове одной из лопат, что я оставил в кустах.

— Бздынь! — Зазвенел металл, соприкоснувшись с моей седой головешкой, которая мотнулась в сторону от резкого и сильного удара. В глазах мгновенно потемнело, а ноги покосились. Я еще пытался упереться в землю своей лопатой, чтобы хоть как-то удержать равновесие — но тщетно! Земля резко приблизилась, когда я ничком на нее завалился.

— Получи, тварь! — услышал я голос Варфоломеева в тот момент, когда на меня посыпались со всех сторон увесистые удары тяжелых кирзачей. — Меси старикана, братва! С меня причитается…

Ребра затрещали, но боли я почти не чувствовал — мое сознание уже почти уехало в «волшебную страну». Блин, но почему же так по-тупому все заканчивается? Я ведь еще и пользу родине мог принести! Еще бы хоть парочку фрицев с собой на тот свет бы прихватить — и то хлеб… А так… подохнуть, как бездомной больной псине от пинков малолетних отморозков? Обидно… до слез обидно… хоть и забыл я, когда в последний раз плакал…

Постепенно пропали все звуки. Отключились все чувства. Только постепенно набирающее «обороты» биение моего, все еще продолжающего молотить сердца, не давало мне окончательно раствориться в бесконечном и необъятном космосе. Не давало успокоиться! Не давало расслабиться! Не давало отключиться! Нервировало, причиняя мне настоящую боль! Вскоре кроме этого ускоряющегося перестука не осталось ничего. Надрывный стук сердца заполонил все вокруг. Он был везде… Он был во мне… И я сам превратился в эту болезненную пульсацию. Звук сердца «перерождался», то превращаясь в рваные ритмы шаманского бубна, то в дикие звуки африканских Там-Тамов, зовущих пустить кровь, дотянуться до врага, хотя бы на последнем издыхании и вонзить зубы в его податливое горло! И когда перестук достиг своего апогея, мое сердце взорвалось огненным протуберанцем, способным зажигать и гасить звезды. Но меня это «взрыв» лишь выбросил в опостылевшую реальность…

Я вновь лежал на сырой земле, скорчившись в позе эмбриона. Вот только на этот раз мои ощущения оказались… какими-то странноватыми, что ли? Мир перед глазами все еще продолжал бешено вращаться, голова кружилась, а во рту чувствовался металлический привкус крови. Но боли не было, хотя ублюдки к этому моменту должны были основательно меня «поломать». Один из них, по-моему, Толоконников всадил со всей дури кирзачом мне по лицу, видимо, стремясь