Великая Война - Владислав Афинский

Командование Германской Империи уже была в курсе о массовом дезертирстве на некоторых участках фронта, в частности в Ольшинене и Ортельсбурге. Собственно, по этой причине Оберлейтенанта Кантегерда, под личиной которого я скрывался, и направили сюда, чтобы тот пресёк возможные мятежные настроения в зародыше. Вместе с этим у меня под началом был ещё целый взвод, но эти бедолаги уже кормят червей в лесу. Так что по идее все, кто мог бы знать меня в лицо были мертвы.

– Располагайтесь здесь, я принесу топливный кристалл для печки, еду, а также письменные принадлежности, – произнёс адъютант, после чего покинул блиндаж.

Я кивнул и сел за столик.

– Да уж, немцы комфорт явно любят, – произнесла Кристина.

Мои же мысли были заняты иными размышлениями. Здесь расположился полк, около двух тысяч людей, плюс ещё подкрепление, которое скоро подтянется к траншеям. Для них как раз уже блиндажи и вырыли.

Но как минимум одна рота отправилась на охоту за русскими диверсантами, которых, разумеется, не существовало. В какой-то момент офицеры это поймут, а пока что сейчас личного состава здесь на роту меньше. Также мной посылались импульсы энергии, с помощью которых я изучал оборону. Помимо комфорта немцы ещё очень любили эшелонированную оборону. Стоит захватить первую линию, как они просто отступают ко второй, а радостные солдаты наивно полагают, что враг бежал. Затем начиналась резня.

Расстояние линии обороны тоже довольно приличное. От озера до озера, здесь располагаются аж два батальона, где-то к ближе к центру находится и генерал, командующий полком. Однако людей на квадратный метр очень немного, прямо скажем, мало. Впрочем, и русские на той стороне ещё не собрали пятикратно превосходящие силы для удара.

– Бисквит, печенье, хлеб, мясо и вино, овощи кончились, их должны будут подвести через двое суток, – вернулся ко мне не адъютант, а кто-то из полевой кухни.

Где-то ещё через пол часа ко мне в блиндаж зашёл солдат, передавший письменные принадлежности. Сам адъютант так и не появился, что не удивительно, он всё так-то тоже офицер, а не мой личный раб. Так что отдал приказ подчинённым, а сам занимается чем-то полезным при генерале, попутно учась стратегии войны.

– Вкусно? – поинтересовалась Кристина.

– Очень.

– Меняем сторону?

– Я теперь уверен, что войну немцы проиграют. Русские вон по колено в воде стоят, да касками её вычерпывают и не жалуются. А эти… как только бисквит закончится и нужно будет перейти на крыс, то всё. А война штука сложная, особенно когда затяжная. А затяжной она точно будет, потому что русские явно выносливее и будут до последнего солдата воевать. Да и вообще, какой нахрен бисквит? Почему вместо него на фронт не поставляют патроны? Ещё и вино… да там по норме на одного бойца ещё пинта пива. На каждого солдата! Ты представляешь, Кристина? Представь, что вместо этого пива…

– Да-да, понимаю, не грузи.

– Оберлейтенант Кантегерд, ваш заказ! – внутрь моего блиндажа зашёл маг-техник с экзоскелетом. – Давайте настроим ваши энергоканалы. Ого, а у вас довольно мощная аура. Скоро на повышение пойдёте.

Настройка каналов продолжалась ещё где-то с пол часа, после чего меня снова оставили одного. Так, экзоскелет себе отжал, где хранятся снаряды тоже знаю, попутно можно отравить полевую кухню, если раздобыть где-нибудь яд. Желательно всё сделать до возвращения роты, отправленной на поиски диверсантов. Хотя они там до утра провозятся.

– Ох, хорошо, что мы в последнем вагоне ехали, – в блиндажах уже начали обустраиваться выжившие солдаты.

– Да уж, а ещё хорошо, что пиво уцелело.

Докушав, я поднялся на ноги и отправился в сторону железной дороги, рассказав о своих целях часовому, попросив его в случае чего бить тревогу. Вскоре добрался до сошедшего с рельс состава. Офицеры уже подсчитывали размер полученного ущерба, пока солдаты оцепили всю железную дорогу.

– Оберлейтенант Кантегерд, – в очередной раз представился я, закуривая сигарету.

– Чем можем быть полезны?

– Хочу лично осмотреть место диверсии.

Никто против не был, я быстро нашёл нужный вагон, оглянулся, на меня даже никто не смотрел, ведь солдаты смотрели исключительно в сторону леса, но не саму железную дорогу. Залез внутрь, достал шприц.

– Так-с, у меня пять ампул по тридцать миллилитров. Бочек тут… больше ста уж точно.

Инертно-рубидиевый раствор крайне токсичен, но не настолько чтобы одной капли, разбавленной в целой бочке, хватило для каких-то прямо уж серьёзных последствий. Однако у раствора имелось очень интересное свойство, его можно насыщать энергией даже вручную.

Похожие лекарства были и в моём мире, а суть их в том, что целитель сам выбирает уровень концентрации за счёт насыщения раствора собственной энергией. Это очень удобно, ведь с помощью этого лекарства лечили одарённых, а они все очень разного уровня. На одного слабая доза не подействует, а другого убьёт. А помощь часто нужно оказывать прямо на месте.

Я начал насыщать лекарство до максимума. Вкуса у него нет, запаха тоже, так что раньше времени не заметят. Переборщить я не боялся, так что разделил почти все свои запасы энергии между пятью ампулами. Затем отравил ровно пятнадцать бочек, по десять миллилитров на каждую. По идее должно хватить, чтобы отправить выпивших в госпиталь.

Затем я также незаметно вышел из вагона и направился обратно к траншеям. Вернее, к месту хранения боеприпасов, оно находилось за самой последней линией обороны. Замаскированная землянка, укреплённая бетоном. Да, немцы обустраивали свою оборону на пять с плюсом.

– Мимо часового не пробраться, – уверенно произнёс я. – Только если убить его, но тогда очень скоро поднимется шумиха. Ладно. Подождём до утра.

Вернувшись в блиндаж, я выполнил две задачи. Во-первых, провёл тщательное изучение собственного ментального тела, выявив тысячу и одну проблему: масштаб последствий после переноса поражал. Во-вторых, написал письмо оберсту.

Зачем писать письмо? Почему бы не сходить лично? Потому что лучше минимизировать количество личных диалогов с сильными одарёнными. А оберст очень сильный, опытный и мне очень повезло, что моя напористость и уверенность была взята за чистую монету. Ну и ещё враги явно не ожидали такого наглого проникновения. Оно и логично, мои способности довольно уникальны. Пока кто-то учит язык годами и избавляется от акцента ещё столько же, я просто копирую чужой разум.

Что было в самом письме? Обеспокоенность боевым духом солдат, в частности тех, кто прибыл на фронт и тут же едва