Граф - Игорь Николаевич Конычев

спокойно ответила Дарья, хотя ее красивое лицо выражало недовольство. — Я здесь по его личной просьбе. — Всем своим видом она давала понять, что если бы не вмешательство Нечаева, то ноги бы ее в этом доме не было.

— И что же ему надобно?

— Расскажу за завтраком. Вы же не откажете даме в такой малости?

— Конечно, — я уже собирался позвать Евдокию, но вспомнил, что та всю ночь хлопотала над еще одной моей гостьей.

Цыганка лежала без сознания на втором этаже. Ей прилично досталось. Я зашил несколько резаных ран, еще имелась пара проникающих, но никаких важных органов задето не было, так что хватило и моих познаний в оказании первой помощи. Пока состояние цыганки оставалось стабильным, я решил не звать доктора — мало ли, вдруг ее разыскивают: судя по количеству старых ран на теле, барышне драться не впервой. Сначала поговорю с ней, когда придет в сознание, а там посмотрим.

— Граф? — вскинула соболиную бровь Дарья.

— Ах, да, — я отвлекся от мыслей о цыганке. — Моей кухарке нездоровится. Не откажетесь от моей стряпни?

Серые глаза Дарьи округлились, словно чайные блюдца. Видимо, ничего подобного она услышать не ожидала.

— Вы… готовите?

— Немного, — кивнул я. — Можете посидеть здесь, пока…

— Ни за что в жизни не пропущу того, как граф Воронцов готовит, — безапелляционно заявила Дарья.

Кажется, лед между нами начал понемногу таять. Или это я хочу выдать желаемое за действительное?

Мы отправились на кухню. Из небогатого выбора ингредиентов я решил приготовить шакшуку — яичницу, чей нехитрый рецепт знал давно. Сначала обжарил мелко рубленый лук и немного чеснока, потом добавил к ним помидор и сладкий перец, подсолил, насыпал приправ, которые нашел в ящике, а потом разбил десяток яиц.

Все это я оставил на медленном огне. Благо, в поместье имелся аналог газовой плиты, правда, огонь в ней горел ярко алый, так как вместо газа использовалась кровь полозов. Она хранилась в резервуарах под поместьем и использовалась, в том числе, еще и для нагрева воды. За всей этой сложной инфраструктурой следили порченые, так как только они могли взаимодействовать с абсолютом — таинственным металлом, из которого строили драгунов, машины и все, что взаимодействовало с кровью полозов.

Пока я разобрался во всем лишь мельком. Все собирался поговорить с Петровичем и побольше узнать об абсолюте, но меня постоянно что-то отвлекало. Сейчас, например, это что-то чинно сидело на стуле в дальнем углу и пристально смотрело на меня.

— Глазам не верю, — покачала головой Дарья, которая с тщательно скрываемым любопытством наблюдала за моими действиями. — Если кому расскажу, что Воронцов готовил для меня завтрак, никто не поверит.

Я не стал спрашивать, почему. С тем, чье тело теперь стало моим, и так все было давно понятно: мудак редкостный.

— Тесное знакомство с драгуном определенно пошло вам на пользу. — Задумчиво продолжила Дарья. — Но скажите, зачем столько яиц? — спросила она, увидев, что я взялся за вторую порцию.

— Не только мы еще не завтракали.

— У вас еще гости?

— Мой помощник, конюх, кухарка и пара порченых, — про цыганку без сознания я решил умолчать.

— И вы… для них готовите? — на хорошеньком личике Дарьи отразилось недоумение.

— А почему нет? У меня сегодня хорошее настроение. Евдокия, конечно, готовит куда лучше меня. Особенно мне нравится…

— Барин… — на пороге кухни с открытым ртом замерла сама Евдокия. — Это вы про меня так?.. Барыня, — запоздало заметив гостью, кухарка поклонилась.

— Доброе утро, — поздоровалась Дарья, после чего обратилась ко мне. — Кажется, вашей кухарке действительно нездоровится. Она пугающе бледна.

— Так я это… — растерялась Евдокия. — Барин же завсегда мою стряпню ругал, а тут хвалит.

— Раньше я просто не мог ее распробовать, — я разложил свою и Дарьину порции по тарелкам. — Мы поедим и займемся делами. А ты, прошу, скажи остальным, что еда готова — я приготовил на всех.

— Да, хорошо, — поспешно закивала головой кухарка. Она уже успела привыкнуть к странностям в поведении своего барина, так что не задавала лишних вопросов. Почти. — А всем… это совсем всем?

— Совсем, — кивнул я, после чего мы с Дарьей удалились.

Обедали мы в гостиной. Девушка изящно орудовала вилкой ела медленно, тогда как я быстро расправился со своей порцией и теперь без всякого стеснения разглядывал свою гостью: сейчас мы были ровесниками, но Дарья держалась с тем достоинством, которому мне еще предстоит научиться, чтобы соответствовать образу дворянина.

— Граф, вы запамятовали, что неприлично так пристально смотреть на девушку? — холодно заметила Дарья.

— Даже если она красива?

Дарья поперхнулась и закашлялась.

— Ты в своем уме? — вдруг выпалила она.

— Мы уже на «ты»?

— Что⁈ Тебе в драгуне совсем память отшибло? — щеки девушки вспыхнули.

— Да, — солгал я, пытаясь угадать, чем же Воронцов ей так не угодил.

— Ну, знаешь ли, — Дарья взяла себя в руки. Она вытерла края алых губ салфеткой и потребовала. — Принеси лучше чаю!

— А ты запамятовала, что неприлично так говорить с графом? — парировал я и с места не сдвинувшись.

— Ты! — девушка чуть не задохнулась от гнева.

— Барин, барыня, — я чайку вам заварила, — Евдокия вошла в гостиную с двумя дымящимися чашками на подносе. Помимо них она прихватила пару пирожных.

— Спасибо, Евдокия, — поблагодарил я.

Кухарка неуклюже поклонилась, поставила угощение на стол, забрала грязные тарелки и быстро ушла. Ничего не говоря, Дарья принялась за пирожное. Пожалуй, впервые я видел, как кто-то настолько злобно поедает десерт.

— Итак, о чем же просил тебя Петр? — раз уж Дарья первой перешла на «ты», возвращаться к более официальной манере общения мне не хотелось.

— Ты должен проводить меня в монастырь, — гостья старательно делала вид, что происходящее за окном интересует ее куда больше, нежели то, что творится в гостиной.

— Прямо таки должен?

— Петр так сказал.

Я решил не спорить — все же лучше вернуть должок Нечаеву за нашу с князем несостоявшуюся дуэль. Но просто так согласиться мне показалось скучным.

— Не рановато ли тебе в монастырь?

Дарья вновь изменилась в лице. Она посмотрела на меня настолько зло, словно могла этим взглядом убить на месте. Шутку девушка явно не оценила.

— Мужской монастырь, где ты… по твоим же словам, в одиночку разделался с сектантами Великого Полоза. — Отчеканила она. — Я, если ты не заметил, девушка. Монахи не хотят меня пускать.

— Ты думаешь, они изменят свое мнение, если я попрошу?

— Нет, — призналась она. — Но Петр сказал, что ты что-нибудь придумаешь. Он отчего-то крайне высокого о тебе мнения, на мой взгляд, совершенно незаслуженного.

— Вот значит как…

— Так ты отказываешься? — Дарья доела и встала из-за стола. — Так я