Последний Герой. Том 1 - Рафаэль Дамиров

должно быть и пять компьютеров. Расщедрился Валет, задабривает ментов, видимо, сильно в кресло мэра хочет. Позабыл свои гнилые принципы, ведь всегда прежде считал, что с ментом даже базарить западло.

— В розыск хочу, — как ни в чем ни бывало продолжил я. — Зря, что ли, академию заканчивал.

— Ха! В розыск… — призадумался шеф. — Кобра, э-э… То есть Оксана Геннадьевна тебя всё равно не возьмет.

Я кивнул.

— С ней порешаю вопрос.

Семен Алексеевич шумно выдохнул, но протестовать уже не стал.

— Наглый ты, Яровой, ни за что бы не подумал. Сидел же тихоней, мышью серогорбой — и на тебе! Вылез, права качаешь…

— Не я такой, товарищ полковник, жизнь такая. Как головой ударился — все на место и встало.

— Ладно… — почесал лысину Морда. — Как с Оксаной Геннадьевной договоришься, если добро даст, приходи. Подпишу рапорт на перевод.

И тут мой взгляд зацепился за одну из грамот от главка, что красовались на стене у шефа.

«За добросовестное исполнение служебных обязанностей награждается…»

Твою дивизию!

Мордюков Семен Алексеевич.

МОРДЮКОВ!

А раньше такой дрыщ был… Где же твои волосы, родной? Растерял. Потому-то я тебя и не узнал сразу.

Я сделал вид, что эмоции не шкалят. Получилось.

— Приду, с рапортом, — заверил я, — а потом еле слышно добавил: — Это тебе не за коленку кадровичку лапать, Сёма…

Проговорил это тихо, холодно, голос понизил, даже попытался тембр изобразить, интонацию того моего голоса из прошлой жизни.

Полковник резко побледнел.

— Что… что ты сказал? — заикался Мордюков.

Проняло. Но я в эту игру играть не буду.

— Что? — невозмутимо пожал я плечами. — Ничего…

— Про… про-о… коленку что-то…

— Да не заморачивайтесь, товарищ полковник, я как головой ударился бормочу, бывает, невпопад всякое. Пройдет… Разрешите идти?

— Иди, — выдохнул шеф и стал утирать капли пота на лбу да пялиться на настенный календарь. Там красной передвижной рамкой было отмечено сегодняшнее число: первое июня.

Помнит дату Морда… рыжая. Уже выходя из кабинета, я услышал его бормотание:

— Будто Лютого услышал… привидится же…

* * *

Вернулся с работы домой, а в квартире висит сизый дым и пахнет горелым.

— Маха! Ты где? У нас пожар?

— Я картошку жарила, не получилось, — раздался недовольный голосок из ее комнаты.

Жива матрёшка, но сгорела картошка.

Зашел к ней, а девчонка в шортиках в обтяжку и в тоненькой маечке с просвечивающими сосками на коврике, похожем на туристический каремат, загнулась в интересной позе.

— Ты чего? Спину прихватило? Так это. Надо поплевать и растереть.

— Дурак! — без злобы отозвалась следачка, не меняя позиции. — Это «собака».

— Чего?

— «Собака мордой вниз», йогой занимаюсь.

Интересный ракурс. Хорошо, что я не пёс, а так бы пристроился.

— А-а… — понимающе протянул я. — На гвоздях стоишь? А где гвозди-то?

— Иди ты…

— Пошли на кухню, йогиня ты безгвоздая, буду учить тебя картоху жарить.

— Сейчас, мне последнее упражнение осталось.

Пока переодевался в домашнее и мыл руки, Машка тоже подтянулась на кухню.

Я очистил себе плацдарм для действий. Прежде всего, выплеснул из кружки в раковину непонятную стрёмную субстанцию.

— Ты что⁈ — вскрикнула соседка и замахала руками. — Божечки! Ты зачем мой смузи вылил!

— Да? Ну извини… Я думал, кефир стух.

Машка что-то еще бухтела и жаловалась, что смузи жалко, и пальчик порезала, пока чистила картошку, а я приступил к делу.

— Смотри и запоминай.

Я закатал рукава, вытащил из пакета кусок сала — с мясной прослойкой, деревенское, не это магазинное мыло. Нарезал мелкими кубиками, со шкуркой.

Из всех сковородок, что имелись в нашем кухонном арсенале, выбрал самую старую, чугунную, с толстыми стенками, ещё советских времен. Почерневшую до цвета угля. Такая жар равномерно держит, распределяет и не перекаливает. То что надо.

Раскалил посудину на плите. Кинул в нее сало — оно тут же зашипело, затанцевало, отдав в воздух запах детства в траве и с бутербродом в руке.

Помешал, а пока сало топилось, занялся картошкой — жёлтая, крахмалистая, с крепкой кожицей. Почистил, нарезал крупной соломкой. Когда сальце отдало жир, высыпал картошку в сковороду. Она зашипела громче, брызгала, как будто возмутилась, но потом чуть успокоилась, покрываясь румяной корочкой.

— Ай! — это Маша подошла поближе и чуть ли не нос в сковороду сунула.

Я же добавил мелко нарезанный лук. Сразу потянуло сладковатым ароматом. Всё это дело перемешал, посолил, крышкой не накрывал — корочка нужна, а не варёная каша. На кухне запах стоял такой, что даже Машка облизнулась, забыв про свой смузи.

Когда все было готово, я взял две тарелки, наложил по-щедрому — хрустящая, горячая картошка, золотые шкварки, полупрозрачный лук, поджаренный до состояния карамели.

Порезал горбушку чёрного хлеба, толстым ломтём, по-деревенски. Вот она — еда. Настоящая. С характером и душой.

— Лопай, — придвинул Машке тарелку. — Не хватает только шкалика самогона и малосольного огурчика, но это в другой раз.

Машка сначала с сомнением поковырялась вилкой.

— Ну не знаю… От такой еды я буду жирная и некрасивая…

— Ешь давай, тебе только в плюс. До полноты губ — ещё работать и работать.

Она хмыкнула, понюхала, осторожно зацепила вилкой кусочек, попробовала. Потом второй. И ещё.

— А-а… У-у… — бубнила она с набитым ртом. — Вот это да… Как вкусна-а-а!.. Слушай, а холестерина здесь много?

— Нету, — сказал я, не моргнув. — Только сало. Натуральное.

Машка жевала, закрыла глаза, лицо чуть порозовело, как будто пробовала не картошку, а в грех какой ступила.

— Жаль, в сторис не выложишь, — пробунила она, уплетая за обе щёки так, что за ушами пищало.

* * *

Проснулся рано. Птички разбудили — что-то настойчиво и по нарастающей щебетало. Первым делом подумал — лес, палатка, рыбалка, рассвет. Хорошо… Уже хотел будить мужиков на утренний опохмел и на утренний клёв собираться…

Открыл глаза — ан нет. Комната, другой век. Все сразу вспомнил. А «щебечет» — не птица. Смартфон мой старается. Будильник.

Вот поди ж ты, до чего дошло. Звук, конечно ласковый, нежный — только вставать под него не хочется. Не то что раньше: трезвон механической «Славы» — и просыпался не только ты, но и полподъезда.

Порыскал по шкафу. Мда-а. Надо будет прикупить нормальной одежды, без этих дурацких картинок на груди. Но