Джун Колдун - Михаил Антонов

температуру стали некоторых марок снижают потоками воздуха, создаваемыми компрессором. В таком случае воздух должен быть абсолютно сухим, поскольку присутствие влаги приводит к растрескиванию материала изделия.

Признаюсь, я даже не подумал о том, что необходимо было подготовить моторное масло для охлаждения. Деваться некуда — подхватил щипцами заготовку и просто вышел с ней из гаража.

Погода стояла отличная, мороз градусов двадцать, уже стемнело. Было интересно наблюдать, как раскалённая заготовка понемногу начала тускнеть. Закурил сигарету, так простоял ещё пятнадцать минут. Заготовка остыла, не совсем, но держать её в перчатках терпимо.

Проверил напильником — скользит, значит, твёрдость есть. Чтобы клинок не был хрупким, нужно снять внутренние напряжения.

Зачистил заготовку наждачкой на шлифовальном станке до блеска. Нагрел там же, в остывающем горне, контролировал по цветам побежалости — соломенный оттенок.

Рукоять я планировал сделать из дуба, приклепать медными заклёпками и покрыть какой-нибудь специальной тёмной морилкой. Завтра воскресенье — сгоняю на барахолку, прикуплю и дерево, и клёпки, а может, и рог какой.

По-быстрому сбегал на ужин — это много времени не заняло. В прошлый раз с Расулом договаривались на полседьмого вечера, а приехал он в восьмом часу. Не буду изменять своей пунктуальности, поэтому вернулся в гараж практически ровно в 18:30. Расул тоже меня удивил — приехал без десяти минут семь.

— Здравствуй, дорогой!

— Здравствуй, Расул! Ты сегодня пораньше.

— Рядом был. Привёз тебе барашка, помогу занести.

Положили барана рядом с ларем — корячиться потом, вытаскивать его, такое себе. Расул в этот раз завязал морду барану самостоятельно, без напоминаний. Клиентоориентированность! Поблагодарил, расплатился, и он уехал.

Пришло время завершать приготовление мази. Поставил кастрюлю на плитку, зажёг газ. Когда масса в кастрюле нагрелась, положил в неё смолы в два раза больше, чем в прошлую варку, и капнул 20 капель лаванды.

Сижу, жду, когда мазь остынет. Да и что просто сидеть — пойду покурю. Сунул палец в кастрюлю — терпеть можно. Перенёс со стола на ларь кастрюлю поближе к барану, взялся за рог правой рукой, указательный палец левой руки опустил в мазь.

Оказывается, я забыл, как это чувствуется. Жизнь барана потекла по моему телу мощным ручьём — не похоже на ту струйку, которая шла от кролика. Стоп, хорош, лишнего лью. Баран был ещё жив, а если…

Достал с полки янтарь, тот, что поменьше, взял его в левую руку, правую также положил на рог барашка. Камень стал нагреваться. Как только ручей энергии остановился, раскрыл ладонь, в которой был янтарь. Блин, как он красиво светится — тёплый свет, оторвать взгляд от которого почти невозможно.

Достал второй камень — да, небо и земля. Пришла мне идея: зачем мне резать и вживлять в себя источник? Почему бы не сделать, как все — браслеты, кулоны на цепи, серьги, прочий пирсинг… Хотя нет, корабля у меня нет, могут не понять.

Отложил камни и принялся за розлив мази по банкам. В гараже прохладно — товар густел на глазах. Идея с браслетами и кулоном нравилась мне всё больше. Не хочу я резать себя. Мне кажется, что любая ювелирная мастерская справится с таким заказом.

Подъехал к тому же месту, куда скинул первого барана. Осмотрел — даже клочка шкуры видно не было. Выволок из багажника тушу и выбросил на том же месте.

Возвращаясь, размышлял о том, что будет с собаками, которые съели первого барана. Учитывая, что энергию я из жертвы полностью выкачал, следовательно, энергетической ценности нет. Вкус есть, а калорий нет. Значит, я не подкармливаю бродячих собак.

Все двенадцать банок с мазью я сложил в пакет. Запер гараж, пошёл к дому. Как только открыл дверь квартиры, увидел супругу, которая с нетерпением меня ждала.

— Папуль, принёс?

— Принёс.

— Я звоню Марине?

— Звони.

Жена чуть ли не прыгала от радости и побежала в гостиную — по всей видимости, за телефоном. Поржал над собой: смешной диалог, как у наркодилера с торчком.

Я вынул из пакета шесть банок с мазью, оставил их на полу в прихожей и пошёл в кабинет — просто посидеть и подумать, составить план на завтра. Было слышно, как жена выходила из квартиры и через короткое время вернулась.

Первым, что я увидел утром, была большая стопка купюр на прикроватной тумбочке. Поднялся, взял деньги в руки, пересчитал — сто девяносто восемь тысяч. Я бы соврал, если бы сказал, что они меня не радуют.

После завтрака супруга попросилась сходить в магазин. Я не возражал, выдал ей свою дебетовую карту с наказом ни в чём себе не отказывать, за что получил чмок в щёку и благодарственные слова. Сам же отправился в гостиную возиться с дочкой. Ну, как «возиться» — она копошилась на моём пузе, поглядывая в телевизор, а я, лёжа на полу, листал в телефоне частные объявления об услугах ювелира.

Не заметил, как прошло полтора часа, пока не услышал звук отпирающегося замка входной двери.

— Я дома! Не скучали без меня?

— Скучали.

Как только дочь услышала голос матери, сразу засуетилась, задвигала ножками и ручками.

— Так, всем оставаться на своих местах! Я разденусь и руки помою.

Вопреки команде жены пришлось встать и взять дочь на руки. Она так смешно указывала рукой, куда мне идти. И да, матери спрятаться от нас не удалось — мы настигли её на кухне, где она пыталась разложить продукты по полкам холодильника.

— Ладно, давай её мне.

Передав дочь, я стал собираться на рынок согласно плану.

Воскресное солнце, хрустально-лёгкое, висит над городом, рассыпая по снегу алмазные искры. Морозец щиплет щёки, но рынок живёт горячим, шумным дыханием — сотни людей копошатся между рядами, переговариваются, торгуются, смеются.

Торговцы, закутанные в тулупы и куртки с поднятыми воротниками, расставили свои сокровища прямо на расстеленных одеялах, картонных коробках, складных столиках. Здесь всё — от плюшевых мишек с оторванными лапами до древних системных блоков, желтеющих, как зубы старика.

Рядом с грудой потрёпанных виниловых пластинок кто-то выложил набор советских столовых приборов — ложки поблёскивают тусклым серебром, будто только что извлечены из забытого буфета. Чуть дальше мужик в шапке-ушанке разложил ручной инструмент: ржавые гаечные ключи, дрели с облупившейся краской, пару молотков с потёртыми рукоятками.

— Бери, братан, даром отдаю! — кричит он,