Хоррормейкеры - Пол Дж. Тремблей

– О’кей, – повторил я шепотом и выключил фонарик. Внезапно навалившаяся абсолютная темнота сбивала с толку. Я отчаянно заморгал, пытаясь избавиться от цветных пятен перед глазами. Неуверенно потянувшись, растопырил пальцы на грязном полу, решив на мгновение, что меня каким-то образом перевернуло вверх тормашками. Дышал часто, шумно. Сосредоточившись на сиплых звуках своего дыхания, я попытался «перенастроиться» и уставился туда, где, по идее, должна была находиться дверная щель.

Наконец глаза привыкли к темноте, и я различил льющийся в окна класса слабый свет. Когда заметил за дверью «темноту посветлее», дыхание восстановилось, стало размеренным. Но тут в стене за моей спиной что-то заскреблось.

По телу пробежали мурашки, страх будто облепил лицо и голову, увлекая меня на дно. Голова закружилась, я решил, что эти звуки издает существо, оставившее глубокие беспорядочные царапины и, что еще хуже, оставляющее их сейчас. Я чувствовал на похолодевшей спине вмятины и бороздки от когтей. Все внутри кричало: «Вставай и беги!» Я на мгновение представил безумный забег по школе и спасительный глоток свежего ночного воздуха. Но остался.

Я никогда не был храбрецом, даже сейчас. Не знаю, храбрость ли – остаться в крошечной подсобке, но я заставил себя остаться, притворившись кое-кем другим. Став им.

Глист прислушался к тому, как маленькие коготки пробираются вправо, к выемке в стене и дальше, а потом возвращаются и замирают. Звук не прекращался, при движении становился то тише, то громче, то выше, то ниже. Это вселяло уверенность если не в ситуации в целом, то хотя бы в ее реальности. Звук был реальным, а не воображаемым. Глист даже мог прикинуть, какие животные его издают. Теперь он мог сосредоточиться на других звуках: на резких скрипах и стонах, доносившихся с потолка и откуда-то из коридора, на тихом посвисте ветра, проникавшего в класс, и, что самое тревожное, на слабом звяканье цепочки на двери класса. Эти звуки объяснить было труднее, зато поверить во всякую чушь… Обстоятельства, в которых оказался Глист, и без сверхъестественного вмешательства были достаточно сложными и пугающими. Эта мысль стала своего рода утешением. Глист прислушивался и наблюдал, ожидая, что кто-то – может, один из его друзей или кто-то еще – появится где-нибудь в поле зрения. Он пожалел, что отпер дверь, оставил ее открытой. Возможно, звуки и сопровождающие их паранойя и страх были наказанием. Но за что его наказали? Что он такого сделал, чтобы заслужить подобное?

Глист почувствовал странное облегчение, когда царапающие звуки вновь приблизились. Он коснулся стены костяшками пальцев, увидел скребущегося грызуна (мышь? маленькую серую белку?) и замер, как бы признавая, что они оба напуганы, сбиты с толку и одиноки.

Глист не хотел больше слышать никаких посторонних звуков, поэтому заговорил охрипшим от долгого молчания голосом. Подивился вслух, зачем друзья творят с ним такое. Задумался, когда они придут за ним. Отпустят ли его домой после этой ночи? Будут ли спустя дни и годы обсуждать причины произошедшего? Глист спрашивал себя, почему остался, и пришел к тому, что сделает все, что велят друзья.

Я не помнил, как заснул. Проснулся на следующее утро рано, лежа на боку с вытянутыми ногами, судорожно сжатые холодные руки служили мне подушкой. Вечером я в какой-то момент разделся и теперь обнаружил, что моя одежда аккуратно сложена под классной доской.

ИНТ. СТАРШАЯ ШКОЛА, КЛАСС – НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ

Эта школа не заброшена, хоть и хотелось бы.

Близится конец учебного дня. Валентина, Клео и Карсон сидят в классе в последнем ряду. Остальные парты, коих, как кажется, бесконечно много, заняты.

Кроме той, что напротив Клео. Эта парта пуста.

На других учениках камера не фокусируется. Они что-то делают, спят, обмениваются записками, пялятся в одну точку – что угодно, но на троицу никто даже не глядит.

На Валентине по-прежнему ее шапочка. Она вытащила руки из рукавов и спрятала под толстовку. Если посмотреть на нее мельком, почудится, что она в смирительной рубашке. Один пустой рукав прикрывает грудь и живот, другой дохлой змеей свисает с рабочего стола.

Клео сидит идеально ровно, сложив руки на груди. На скулах периодически проступают желваки.

Карсон уже надел рюкзак, до комичного переполненный. Он свернулся на стуле калачиком и стал похож на ссутулившуюся черепаху.

Троица переглядывается и время от времени бросает взгляды на пустую парту, которая, похоже, принадлежит Глисту. Вообще это должно быть ясно из контекста, но некоторые явно не поймут. Тем не менее нельзя разжевывать и постоянно давать пояснения; только не в этом фильме, не в фильме для своих.

Звенит звонок. Занятия в школе заканчиваются.

ИНТ. СТАРШАЯ ШКОЛА, КОРИДОР – ЧУТЬ ПОЗЖЕ

Трое ребят идут по коридору через своего рода туннель из шкафчиков и силуэтов одноклассников. Те настолько размыты, что отдельные личности сливаются и претерпевают превращение, и это выглядит как единый амебоподобный организм, готовый прыгнуть и пустить в ход жгутики.

Ребята шагают осторожно, а не так, как обычно, растянувшись в ряд. Не как в первой сцене.

Они идут, тесно прижавшись друг к другу. Мы боимся за них, потому что они становятся стаей и защищают тех, кто, по их мнению, наиболее уязвим для хищников.

ПЛАВНАЯ ПОДМЕНА КАРТИНКИ

НАТ. ПРИГОРОД, ВТОРОСТЕПЕННАЯ УЛОЧКА – ДЕНЬ

Ребята шагают по сонной улице, той самой, в конце которой поворот в лесополосу.

Они снова идут шеренгой, хотя сегодня уже более расслабленно. Не разговаривают, не шутят и не подкалывают друг друга.

Карсон идет посередине, по бокам – Валентина и Клео. Он поправляет тяжелый рюкзак.

Валентина прижимает к себе БУМАЖНЫЙ ПАКЕТ.

Клео несет желтое пляжное ведерко.

Подростки обгоняют неподвижную камеру и проходят мимо нее, оставляя за собой вид пустой улицы.

РЕЗКИЙ ПЕРЕХОД

ИНТ. ЗАБРОШЕННАЯ ШКОЛА, ЛЕСТНИЦА/КОРИДОР НА ВТОРОМ ЭТАЖЕ – ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО МИНУТ

Подростки пересекают коридор и направляются к основанию лестницы.

Клео поднимается последней, предварительно повесив пляжное ведерко на запястье и засунув руки в карманы, вместо того чтобы держаться за перила, как ее друзья.

Валентина первой поднимается на залитую солнцем площадку между этажами и наблюдает за тем, как друзья разбивают лагерь перед восхождением на вершину.

Она пропускает Карсона, но останавливает Клео, положив руку ей на плечо. Дергает ее за запястье.

ВАЛЕНТИНА (полушепотом): Знаю, ты любишь вот так идти по лестнице, но только не здесь. Если споткнешься и упадешь, это тебе не домашняя лестница, ковром покрытая.