Седьмая раса - Наталья Нечаева

Максим по-прежнему молчал, не принимая участия ни в восторгах, ни в обсуждении. Он вообще все это время подъема был как бы сам по себе, отстраненным и предельно серьезным. Рядом с ним, так же молча, уселась снова оказавшаяся рядом собака. Видно, что ей было очень жарко в толстой волосатой шкуре, розовый длинный язык свешивался почти до земли, и она лишь изредка заглатывала его, сгоняя бесцеремонных здоровенных комаров.

Злобные насекомые появились внезапно. Не докучая ни на болоте, ни в лесу, ни у воды, они вдруг материализовались на этой плоской площадке прямо из солнечного прогретого воздуха, из неглубоких каменных расщелин, из сухих пучков прошлогодней травы. И сразу бесстыдно и кровожадно облепили голые руки, лбы, щеки и непокрытые головы путешественников. Через пару секунд самым повторяющимся звуком на сопке стали звонкие хлопки и чертыханья.

— Проходим дезинсекцию! — громко и весело объявил Влад. Извлек из безразмерного кармана ветровки толстый карандаш противокомариной мазилки и пустил его по кругу.

Обрадованные исследователи щедро изрисовывали лица пахучим бесцветным зельем и блаженно застывали, наблюдая полное бессилие докучливых кровососов.

Первой, понятное дело, обезопасила себя Ольга, как единственная женщина в группе.

— Влад, а этой мазилки надолго хватает? — поинтересовалась она.

— Ну, пока на вершину не взберемся, хватит, а там надо просто места искать, где комаров нет.

— В смысле? — переспросил Серега. — Как это? У этого камня, допустим, эти птеродактили кусаются, а другой за три версты облетают?

— Именно так, — спокойно ответил Рощин. — Причем, по четко определенной границе, за которую ни одна мошка не сунется.

Серега недоверчиво глянул на ученого: не шутит ли? До конца не понял, но и возражать не стал. Удивительные события на каменистом плато, похоже, не думали заканчиваться.

— Влад, — тихонько позвала Ольга. — Как же мы тут ребят искать будем? Такое пространство огромное…

— Если они здесь — увидим, не беспокойся.

Группа взбиралась все выше и выше, но Ольга с удивлением отметила, что не чувствует совершенно никакой усталости. Вроде, подъем не из самых пологих, кочки и камни просто прыгают под ноги, да и солнце, чем выше они взбираются, тем горячее, а ни жары, ни дискомфорта не ощущается. Такая приятная во всех отношениях прогулка, даром что исключительно вверх и вперед… Ладно, у нее за плечами невесомый рюкзачок, но ведь и Влад с Максом, волочащие за спиной даже на вид неподъемные короба, и Серега, увешанный своей хитрой аппаратурой, как елка шариками, тоже абсолютно не выглядят усталыми! Скачут по горам, просто как горные козлы! Ольга улыбнулась этому неожиданному сравнению: вслух бы повторить его она не решилась, чтобы не обидеть мужчин.

Последнюю небольшую сопочку они преодолели практически одновременно, растянувшись цепочкой, и так же одновременно застыли. Панорама, открывшаяся взору, поражала. Неизвестно, сколько бы они стояли здесь, на самом краю гряды, восторженно-оглушенные величественным зрелищем, если бы не собака. Она вдруг тихонько и жалобно заскулила, обежала всех пятерых, словно ища, за кем из них спрятаться, потом громко и отчаянно взвыла и кубарем, не оглядываясь, понеслась назад, вниз, в привычные заросли кустарников, к веселым говорливым ручейкам.

— Ну вот, значит, пришли, — прокомментировал неожиданное бегство четвероногой спутницы Влад. — Ни одна собака выше этой гряды никогда не поднимается. Почему — не знаю, не спрашивайте.

Никто, впрочем, и не собирался, но собачий жалобный вой, еще стоящий в ушах, вселял неосознанную тревогу и опасение. Группа подобралась и посерьезнела. Ольга снова попыталась разглядеть в неоглядном просторе две искомые фигуры. Никого не увидела. Внутри опять неприятно заныло.

— Инструкции все помнят? — для порядка поинтересовался Рощин. — Тогда — всем вольно. Встречаемся через два часа вот на той вершине, у главного сейда. — И он указал на величественную серую громаду камня, неколебимым утесом венчавшую самую верхушку сопки.

— Ребята, пожалуйста, глядите внимательнее по сторонам, — попросила Славина. — Вдруг наши юные дарования ноги переломали и лежат где-нибудь за камнями?

* * *

— Мартин, как дела? — прошелестел в трубке бесстрастный, почти безжизненный голос.

— Все по плану, отец. Группа под контролем. Я знаю об их передвижении все. Уверен, неожиданностей не будет. За тобой заедут, как и договаривались, будь готов.

— Вертолет?

— Два. Один доставит нас, второй заберет группу, чтобы потом вернуться и патрулировать подходы.

— Хорошо. Что с прогнозом погоды?

— Военные говорят, что кардинальных изменений не ожидается. По крайней мере, там, в сопках. Возможна парочка зарядов, но они должны пройти восточнее, Мурманск, скорее всего, накроют, а до плато не достанут.

— Мартин… Я не хотел говорить тебе заранее, но сейчас решил, что должен.

— Да, отец.

— На обряде я передам правление тебе.

— Отец!

— Не возражай. В тех условиях, в которых нам приходиться работать, можно пренебречь некоторыми правилами. К тому же я должен быть уверен, что после моего ухода наше дело не остановится ни на минуту. Время откровения все ближе. Ты обязан быть готов встретит его во всеоружии. И подготовить к этому Фридриха. Он — следующий.

— Но, отец, ему еще нет двадцати одного, а по правилам…

— Знаю. Условностью возраста вполне можно пренебречь. Нас слишком мало. Я сам открою ему главные тайны.

— Хорошо, отец.

— Мартин, проверь еще раз все. Все! До мелочей. Мне что-то тревожно.

— Отец, ты можешь на меня положиться.

— Знаю. И, тем не менее, проверь.

— Да. Слушаюсь.

— До встречи.

* * *

Каменный город, раскинувшийся перед путешественниками, был необычайно живописен. Серега только успевал крутить головой в разные стороны, снимая необыкновенные по красоте и величественности планы. Отсюда, с верней точки плато Сейв-Вэр, во все стороны, сколько мог охватить глаз, причудливыми группами громоздились камни. Словно ребенок, играя, оставил после себя хаотичный беспорядок разновеликих и разноцветных деталей конструктора.

Под высоким и ярким солнцем валуны, разбросанные между яркой зелени карликовых березок и ярко-синих глазенок небольших озер, отливали серебристой голубизной, искрились розовато-сиреневым и ослепительно-белым. Немыслимый простор и праздничное сияние создавали ощущение странного волшебного праздника, заставляя сердце биться радостно и часто.

Сейды, где-то сваленные в бесформенные, на первый взгляд, громоздкие кучи, где-то строго выстроенные по неведомым линиям, тем не менее, создавали впечатление какой-то неясной упорядоченности, словно тот, кто их разбросал, заранее знал, как именно они лягут на этом удивительном пространстве.