По прозвищу Святой. Книга вторая - Алексей Анатольевич Евтушенко

— Нет уж, увольте, — возразил Максим. — Я — истребитель, а не подопытный кролик. Знаю я вас учёных-эскулапов, только волю дай, замучаете анализами и всякими исследованиями.

— Это мы можем, — согласился Евгений Сергеевич. — А что ты хотел? Наука, как и искусство, требуют жертв. Впрочем, это всё так, лирика и беспочвенные мечты. Разве что после войны, если будем оба живы. А? — он с надеждой посмотрел на Максима.

— Обещаю, — сказал тот. — Если после войны оба будем живы, соглашусь на исследования, так и быть. В конце концов, на какие жертвы только не пойдёшь ради народного счастья!

— Вот! — поднял палец Евгений Сергеевич. — Молодец, слышу слова ответственного человека, — он задумался. — Только вот что мне сейчас с тобой делать, ума не приложу. Эта твоя амнезия…

— Разрешить летать, конечно же, — сказал Максим. — Чёрт с ней, с амнезией. В конце концов, она может и пройти, верно? Я слышал, такие случаи бывают.

— Бывают, — подтвердил Евгений Сергеевич. — И довольно часто. Ладно, бог тобой, летай. Бей врага. Возьму ответственность на себя.

[1] Молодец —жаргонное выражение из того времени и позже.

[2] «В бой идут одни 'старики», 1973 год.

[3] Кирпонос Михаил Петрович — генерал-полковник, командующий Юго-Западным фронтом.

[4] Была разработана советскими физиками-теоретиками Исааком Френкелем и Алексеем Михайловым в 2062-м году. На конец 21 века является основной теорией, объясняющей устройство мироздания.

[5] Слова из сатирической «Песенки бюрократа» на с

лова В. Лебедева-Кумача, 1931 год.

Глава седьмая

— Вот здесь, — показал на карте командир полка майор Коробков. — Лохвицы. Сто сорок километров от нас. Наша задача — сопровождать «катюшки» [1] из сто тридцать второго бомбардировочного. Гудериан рвётся замкнуть котёл, постараемся ему помешать. Вылет, — он посмотрел на часы. — Через двадцать минут. Свободны.

Комбез, планшет, шлем, очки, лётные краги, парашют, компас. Плюс к этому пистолет ТТ запасная обойма к нему и выкидной нож со стопором в карманах комбеза. За последний спасибо механику Владлену и младшему лейтенанту Максимову, на чьей машине он летает. От него нож остался. Хороший нож, к слову. Крепкий, острый, надёжный. Достойная замена ножу из корабельного НАЗа, который лежит теперь в лесном схроне у села Лугины.

Даст бог, когда-нибудь заберу, подумал он. А не даст — и ладно, обойдёмся тем, что есть.

Что ещё? Трёхсотграммовая плитка шоколада во внутреннем кармане.

Семьсотпятидесятиграммовая алюминиевая фляга с водой в брезентовом чехле на ремне.

Не берут лётчики с собой воду? Он берёт. Вода — это такая вещь, что всегда может пригодиться.

— Потому что без воды и ни туды, и ни сюды [2], — пропел он негромко.

Готов? Готов.

Максим шагал к самолёту, поглядывал в чистое синее небо, уже начавшее по-осеннему менять цвет, и думал о том, что сегодня, тринадцатого сентября, исполняется ровно месяц, как он провалился во времени на сто пятьдесят четыре года назад.

Во времени и пространстве, уточнил он сам для себя. Не будем забывать, что «Пионер Валя Котик» переместился к Земле из-за орбиты Юпитера, мгновенно покрыв расстояние в десятки миллионов километров. Так что нуль-перемещение удалось. Как удавалось оно «Вишенке-1» и «Вишенке-2» — автоматическим прототипам его корабля. Только «Вишенки» вернулись домой, а он… Тоже домой, но с разницей в сто пятьдесят четыре года. И что?

Привык, вот что главное.

Какой-то месяц, а он уже привык. Вжился. Ещё, пожалуй, не настолько, чтобы ощущать себя так, словно родился здесь и прожил всю жизнь (ощущать Николаем Святом, усмехнулся он про себя), но близко.

Только тонкая рубашка из поляризованного углерита, неизменно носимая им под формой, и друг-КИР напоминают о том, что он совсем из другого времени.

Ну и память, конечно.

Его собственная память. Она не даст забыть, сколько не вживайся. И это правильно. Человек всегда и при любых обстоятельствах должен помнить, кто он и откуда.

Возле самолёта уже ждал авиамеханик — младший сержант Владлен Сорокин.

— Как машина? — спросил Максим.

— В полном ажуре, товарищ младший лейтенант, — бодро отрапортовал механик.

— Отлично.

Максим уже привычно вскочил на крыло, опёрся руками о края кабины и одним ловким движением оказался в кресле. Пристегнулся.

Рычажки аккумулятора, генератора и рации — вверх, в положение «вкл.»

Пожарный кран слева в положение «открыто».

Расстопорить ручку заливного насоса справа и качнуть несколько раз топливо. Застопорить ручку.

Переключатель крана заливной системы справа внизу перещёлкнуть в разные положения на пару секунд в каждом и вернуть в первоначальное.

Проверить давление бензина (циферблат слева внизу). Одна атмосфера, нормально.

Ручку магнето в положение «один плюс два».

Высотный газ, рукоять по левому борту, в положение «норм».

Регулятор оборотов винта в положение «номинал».

Створки капота (рычаг справа вверху) — открыть.

Вытянуть стартер на десять-двенадцать секунд.

Один, два, три… пять…. восемь… десять…

— От винта! — крикнул Максим, хотя и так знал, что младший сержант стоит безопасно.

Тух-тух-тух — лопасти закрутились, ускоряясь, мотор завёлся, из-под капота вырвались сизые струйки выхлопных газов.

— Колодки!

Техник нырнул к шасси, убрал упорные колодки из-под колёс, отбежал в сторону.

Зелёная ракета!

Максим отпустил стояночный тормоз, прибавил обороты, тронул машину с места, вырулил на полосу, дождался своей очереди и пошёл на взлёт.

С «катюшками» из сто тридцать второго бомбардировочного полка они встретились через сорок два километра, в районе хутора Новошрамковский. Двадцать три СБ-2 шли на высоте две с половиной тысячи метров почти точно на восток, к городу Лохвица. Семнадцать «ишачков» — практически всё, что осталось от двенадцатого истребительного полка, заняли эшелон над бомбёрами.

«Мессеры» встретили их за десять километров до цели — немецкой механизированной колонны, шедшей на помощь немецким частям, которые сдерживали контрудар советских частей чуть южнее Лохвиц.

Три группы немецких Bf-109 °F по тридцать самолётов в каждой зашли с юга и теперь стремительно приближались.

— Девяносто машин- это, считай, полная эскадра, — проявил осведомлённость КИР. — Кто бы это мог быть, интересно? Если UG 52, то можно начинать молиться.

— Почему?

— По моим сведениям, неделю назад у этой эскадры было уже пятьсот воздушных побед. Самая результативная истребительная эскадра времён Великой Отечественной войны. Летает исключительно на «мессерах». Сейчас базируется под Белой Церковью. Это двести шестьдесят километров отсюда, за Днепром, полчаса лёта. У «Фридриха» крейсерская скорость на высоте три тысячи метров — пятьсот двадцать пять километров в час.