Земский докторъ. Том 6. Тени зимы - Тим Волков

Туман снова сомкнулся, скрывая цель. Собрав волю в кулак, Алексей Николаевич двинулся дальше.

Островок был небольшим, всего несколько десятков метров в поперечнике. Изба, сложенная из темных, почерневших от времени бревен, выглядела заброшенной. Труба не дымилась. Окно было заколочено доской. Кругом царило мертвое, неподвижное запустение.

Но Гробовский, подойдя ближе, заметил детали, невидимые с гати. Следы у входа — не старые, свежие. Скол на притолоке, словно от удара чем-то тяжелым. И едва уловимый, но знакомый запах — дезинфекции, смешанный с запахом сушеных трав. Аптекарский запах.

«Так в больнице у Аглаи пахнет», — невольно отметил он.

Гробовский подкрался к окну, стараясь заглянуть в щель между досками. Внутри было темно, но его глаза, привыкшие к полумраку, постепенно начали различать очертания. Стол, заваленный склянками и банками. Стул. Полка с книгами. И… узкая железная койка, на которой, под грубым одеялом, угадывалась человеческая фигура.

Алексей Николаевич обошел избу кругом, ища другой вход или хотя бы щель побольше. С задней стороны одно из бревен в стене оказалось подгнившим, и в нем зияла небольшая дыра.

Он прильнул к ней глазом.

В тусклом свете, пробивавшемся сквозь щели в стенах, удалось чуть лучше рассмотреть лежащего. На груди, поверх серой рубахи, проступало темное пятно — свежая повязка. Ранение.

Рядом, на табуретках, сидели двое других. Те самые, что шли вчера по гати. Один откровенно спал, второй курил, но тоже клевал носом. Дым стелился сизой пеленой под потолком.

Больше никого. Только бандиты и их раненый товарищ.

Разочарование, горькое и тяжелое, сковало горло. Алексей Николаевич надеялся увидеть там Ивана Павловича. Но… доктора здесь не было. Нужно искать дальше.

Алексей Николаевич отступил на шаг и… в этот момент что-то холодное, твердое уперлось ему в спину, точно между лопаток.

— Ни с места, — прозвучал за его спиной тихий, спокойный и до жути знакомый голос. — Руки отвести в стороны. Пальцами по стене. Медленно.

Черт! Алексей Николаевич поднял руки вверх. Вот так попал! Засада? Видимо да. И как смог просмотреть ее? Стареет… Впрочем, до старости похоже уже не дожить.

— А ну обернись. Медленно, — скомандовал голос.

Алексей Николаевич повиновался. Медленно развернулся и… едва не закричал от радости.

Перед ним стоял Иван Павлович.

* * *

— Иван Павлович…

— Алексей Николаевич… вернулся! С фронта!

— Живой… — только и смог выдохнуть Гробовский, вдруг задохнувшись от переизбытка чувств и эмоций.

— Живой, — кивнул доктор, и широко улыбнулся. Потом опустил оружие и они обнялись, крепко, до хруста костей.

— А ты меня что ли ищешь тут, в дебрях таких? — шепнул Иван Павлович.

— Ищу! Только я и ищу! Мне как сказали, когда я вернулся… так я места не нахожу себе. Знаю, даже чувствую, что не пропал ты! Что… живой!

Иван Павлович жестом показал, чтобы Гробовский не шумел. Потом кивнул на дверь избы.

— Тихо, — губами, почти беззвучно, произнес Иван Павлович. — Спят пока. Но как проснутся…

— Как ты… — начал Гробовский, но Иван Павлович резко мотнул головой.

— Потом. Все потом. Слушай. Их тут двое, да. Но это только здесь. — Он кивком указал вглубь острова, в сторону, противоположную гати. — Там, чуть поодаль, еще одна избушка есть. Больше. Их там человек десять, не меньше. Все спят, с вечернего пьянства. Если эти двое поднимут шум — поднимется весь лагерь. Нас тут в болоте и утопят, как щенков.

Гробовский сжал кулаки, потянулся к нагану.

— Сейчас, пока спят. Я войду, и прикончу их. Собственными руками!

— Нет! — замотал головой доктор. — Один скрип половицы, один стон — и все. Они как стая. Поднимутся вмиг. Окружат со всех сторон. А тут даже толком укрыться негде. Нам не справиться. Нам нужно уходить. Сейчас. Потом с ними разберемся.

Он посмотрел на Гробовского. Тот медлил.

— У меня есть наган. И еще ружье… Мы их…

— Я еле вырвался. Они меня последние дни не стерегли — думали, я никуда не денусь из этой трясины. Я два дня ждал момента… — Он оборвал себя, снова прислушиваясь. Из избы донесся громкий храп, и оба замерли.

— Видишь? — прошептал Иван Павлович. — Они лучше ориентируются в этой местности. Начнут стрельбу — точно кого-то из нас ранят. Лучше уйдем бесшумно. Сейчас.

Гробовский нехотя кивнул. Каждая клетка его тела рвалась в бой, мстить за друга, но холодный расчет брал верх. Десять вооруженных и озлобленных бандитов против двух уставших, изможденных людей — это не бой, это самоубийство.

— По гати? — так же тихо спросил он.

Иван Павлович отрицательно покачал головой.

— Они ее сторожат. Я нашел другой путь — услышал из обрывков разговоров. Дальше, опаснее, но… — он горько усмехнулся, — не такой смертельный, как встреча с ними. Идем.

Он сделал знак рукой и, не оглядываясь, двинулся вдоль стены избы, затем резко свернул в чащу, к самой кромке болота. Здесь, среди кочек и чахлых кустов, почти не было видно тропы, но Иван Павлович шел уверенно, словно протоптал ее сам за эти дни.

Гробовский последовал за ним.

Они углубились в белесую пелену тумана, которая тут же поглотила их. Избушка исчезла из виду. Остался только влажный, холодный сумрак, хлюпанье воды под ногами и призрачная фигура доктора, ведущего его к спасению.

Они шли молча, напрягая слух. Каждый шорох, каждый всплеск заставлял оборачиваться. Но сзади было тихо. Лагерь еще спал. Не разговаривали, хотя Алексею Николаевичу и хотелось расспросить обо всем, что случилось. Иван Павлович шел впереди, его фигура то появлялась, то растворялась в клубящемся тумане.

Доктор замер, резко подняв руку. Гробовский тут же остановился, затаив дыхание.

Тишина.

И потом — отдаленный, искаженный влажным воздухом звук. Грубый, хриплый кашель. Потом другой. Голоса. Неразборчивый, сонный ропот.

Иван Павлович обернулся.

— Заметили!

Гробовский тут же выхватил наган, но… куда стрелять? Сплошное молоко, ничего не разглядеть. Бить на голоса? Так себе затея, только патроны потратишь зря.

Они рванули вперед, уже не стараясь идти тихо, шлепая по воде, спотыкаясь о кочки.

— Эй! Стой! Держи их! — раздался сзади, совсем близко пронзительный злой крик:

Щелчок затвора. Оглушительный выстрел, гулко раскатившийся по болоту. Пуля с противным визгом врезалась в воду в метре от Гробовского, подняв фонтан брызг.

— Бежим! — закричал Иван Павлович, уже не скрываясь.

Беспорядочно загрохотали выстрелы, то слева, то справа. Алексей