Земский докторъ. Том 6. Тени зимы - Тим Волков

Вот эти-то заброшенные хутора Гробовский и имел ввиду, когда рассуждал о пропавшем докторе. Добраться бы до них, да проверить — вот только как?

Все же, Алексей Николаевич — опытный сыщик и тертый калач — хорошо понимал, что совсем уж невидимкою даже на дальних хуторах никто остаться не сможет. Рано или поздно да себя выдадут! Это ведь только горожанам так кажется, что в лесной непроходимой чаще, кроме зверья, и нет никого. Однако, ведь в чаще-то и охотники, и рыбаки по лесным рекам-озерам, да еще и в сезон — грибники-ягодники. А сейчас как раз клюква пошла! Так что кто-нибудь что-нибудь да, наверняка, видел. Надо только вдумчиво народ расспросить, да проанализировать — основы оперативной работы, ага.

Болота, чащобы, урочища — все по правому берегу. Левый куда более обжитой — там и деревни, и лесоразработки, и железная дорога. Так что бандитский схрон, скорее всего, именно на правом берегу, на каком-нибудь заброшенном хуторе. И не очень далеко от реки — иначе трудно было бы на преступные дела выбираться.

Итак, Сосново. Не может того быть, чтобы лесные братья там ни разу не показывались! Наверняка, захаживают. Соль, спички, мука… Бабы, опять же… да та же самогоночка. Почему бы и не сходить? Росказни про железную дисциплину в бандах — это, в большинстве своем, сказочки. Ни один местный «Иван», слишком уж зажимая братву, добром не кончил — уж кто-кто, а бывший сыскной это знал четко.

Так что наметки на розыск имелись…

* * *

Проплыв часа четыре, Гробовский удвоил внимание и осторожность. Он держался сейчас ближе к правому берегу, почти у самой его кромки, и ройка частенько шуршала в зарослях камыша. Здесь, на отмели у самого берега, течение не было таким уж сильным, можно было тщательно все осмотреть.

С погодой пока что везло — небо, с утра затянутое плотными серыми облаками — к обеду посветлело, и даже иногда выглядывало солнце. Хот оно уже и не грело но, все же — приятно. Утренний промозглый холод исчез, испарился вместе с туманом, стало тепло, и Алексей снял шинель, оставшись в одном лишь френче, потерявшего свои строгие уставные очертания еще со времен князя Львова. Всяк нынче шил, как хотел! Даже обычно строгие морские офицеры — и те не соблюдали форму.

Убрав в вещмешок папаху, Гробовский пожалел, что не прихватил с собою фуражку или, хотя бы, картуз: ходить с голой головой было как-то не принято. Ну, так, а что же делать, раз уж выпала такая неожиданная теплынь.

Впрочем, вовсе не неожиданная, права Аглаюшка — все приметы обещали теплый ноябрь и столь же теплую зиму. Теплый октябрь — раз, задержка перелетных птиц — два, скудные гроздья рябины — три, желуди на дубах — четыре. Если б желуди попадали с веток, это было бы к холодной, морозной, зиме. Но, они не попадали…

На берегу, за облетевшими зарослями ивы и краснотала, виднелись чахлые осинки и елочки, а за ним, верстах, в двух, вставал темной стенною лес. Где-то здесь начинались непроходимые болота, урочища — знаменитый Кержацкий Мох, где-то здесь располагались и таинственные брошенные хутора. Идеальное убежище для банды — с одной стороны, полная глушь и, поди, доберись, а с другой — до железной дороги верст двадцать — считай, рядом. Да и наезженный грунтовый тракт проходил по левому берегу, ну, и сама река — дорога.

Были, были здесь люди — не такая уж и глушь! Алексей Николаевич уже неоднократно замечал по бережкам и остатки кострищ, и приспособленные для удилищ рогатки, и выставленные на рыбу крючки да сетки.

Причалив к отмели, Гробовский снова вытащил карту, в который раз уже мысленно поблагодарив Анну Львовну. Судя по всему, именно отсюда удобно было бы выйти к болотам, к гати, которая там, несомненно, имеется. Можно! И сейчас нужно было глядеть во все глаза.

Примерно представив, где бы он сам спрятал лодку, штабс-капитан (считалось ли сейчас это звание?) методично, не торопясь, обследовал все укромные местечки — протоки, склонившиеся почти к самой воде ивы, густые заросли рогоза и камыша. Неустанные поиски уже очень скоро дали свой результат: медленно проплывая вдоль берега, Алексей Николаевич обнаружил старые мостки! Серые, уж почти развалившиеся, однако, к ним так удобно было причалить… А потом спокойно отвести лодочку за веревку… хотя бы во-он в те камыши. Небольшую лодку там был вполне себе удобно спрятать… а ведь именно маленькую лодку и видели тогда на реке!

Причалив, Гробовский выбрался на мостки, привязал лодку и какое-то время прислушивался. В камышах крякали утки, кукушка куковал в лесу, где-то совсем неподалеку стучал дятел.

А вот послышался отдаленный выстрел! Затем еще один… Понятно — охотники!

Отыскав подходящую хворостину, сыскарь прошерстил камыши…

Ну, вот она — лодка!

Небольшая, но три человека вполне поместятся. Хорошая лодка, почти что новая, с уключинами — значит, где-то должны быть припрятаны весла.

Пройдя камышами, Алексей живенько забрался в лодку… Цепь, жестяной корец — вычерпывать воду, какая-то мокрая ветошь… Бурые пятна! Что это — кровь? По крайней мер, очень на то похоже. Так, а это что? Обрывок плотной темной ткани! Зацепился, видать, за уключину… Однако, шевиот! Из такой городские пиджачки шьют, у пропавшего доктора как раз и был подобный. Не новый, конечно… так и здесь ткань потертая. Ага… Не Бог весть что, однако — уже кое-что. Вполне может… Ну да! Вон, в камышах явно что-то (или — кого-то!) тащили… А вот тут поставили на ноги, повели…

Тропинка глинистая, должны быть следы… если дождями не смыло… Ага, вот они, следы!

Сделав буквально пару шагов, Гробовский резко нагнулся.

Сапог! Вот обычный, а вот — яловый, затейливым узором гвоздочками подбитый. Иван Палыча сапог! Хотя, да, сапоги такие — вовсе не невидаль, есть у многих.

Но! Пиджачок, сапоги… Пусть слабый — но, все-таки, след, проверить надобно! Глянуть, куда сия тропинка ведет?

Кинув за плечи вещмешок, Алексей Николаевич прихватил бинокль, наган и «Зауэр»… осмотрелся, прислушался, и быстро зашагал по узенькой тропке. Кругом росли багряные и буровато-желтые папоротники, ольха, низкорослые осины, рябина…

Сыскарь не прошел и полверсты, как впереди посветлело. Еще чуть-чуть — и показалась веселенькая буровато-зеленая поляна, кое-где поросшая камышами и рогозом, и тянувшаяся почти до самого леса.

Полянка, ага… На такую только ступи — враз в трясину утянет! Похоже, это и есть — болото Кержацкий Мох. А за болотом, в лесу —