Земский докторъ. Том 6. Тени зимы - Тим Волков

— Алексей Николаевич, — подсказал Гробовский.

— Я же говорю вам, Алексей Николаевич, что не было у меня таких пациентов за последнюю неделю. С ранением в ногу — был, в плечо был, даже двое. И даже с головой приходил — ему пуля ухо отсекла. А вот чтобы в грудь — такого не было.

— Уверены?

— Еще как. Товарищ, я попрошу, у меня времени осталось совсем ничего, а мне потом еще смену целую на ногах. Отдохнуть хочу хоть немного, да перекусить.

Гробовский не стал докучать ему дальше, попрощался с врачом и вышел. Быстро поймал фаэтон, домчал до северной части Зареченска. Там, в пятом доме по улице Маяковского нашел находящегося в отпуске некоего Воронцова — старого хирурга с умными, пронзительными глазами.

— Доктор Воронцов?

— Слушаю вас, молодой человек.

— Мне нужна консультация. Не по пациенту. По ране.

— А вы собственно… — вопросительно посмотрел доктор на гостя.

Гробовский протянул справку. Воронцов внимательно ее прочитал.

— Внештатный сотрудник милиции? — доктор скептически поднял бровь. — Я вообще-то клинический хирург, товарищ, а не судмедэксперт.

— Дело… государственной важности, — соврав, выдохнул Гробовский. Он достал из внутреннего кармана блокнот и развернул его на странице с зарисовкой, которую со всей тщательностью сделал сам. — Вот. Огнестрельное ранение в грудь. Пуля вошла здесь, ниже ключицы. Ее извлекли. Рана была зашита. Около недели назад. Я ищу того, кто сделал эту операцию.

Воронцов нахмурился, снял очки, протер стекла и снова надел, внимательно вглядываясь в схематичный, но точный рисунок. Принялся водить пальцем по бумаге, бормоча что-то себе под нос.

— Гм… Входное отверстие… Глубина… Интересно… И что же вам надо от меня?

— Подскажите, случаем не вы делали такую операцию на прошлой неделе?

— Однозначно нет, — Воронцов покачал головой. — Но… — Он снова уткнулся в рисунок, тыча в него пальцем. — Это вы с натуры срисовывали?

— Я. Сделал все в точном масштабе и точностью. Хотел фотографию сделать, да не успел.

— Рисунок вполне хорошо все показывает, — покачал головой Воронцов. — Вот смотрите. Видите, как изображены швы?

Гробовский наклонился.

— Вижу. А что?

— Ровная, дугообразная линия разреза. Четкая, без «зазубрин». Это значит, разрез делали уверенно, одним движением скальпеля, не «пилили» кожу. — Воронцов провел пальцем по линии. — А вот шов… Обратите внимание на расстояние между стежками. Оно идеально одинаковое. И глубина проколов… Видите, как они симметричны? Работал явно не дилетант, а кто-то из нашего брата. Тот, кто делал подобное сотни раз.

Гробовский присмотрелся.

— Игла шла под правильным углом, — продолжил Воронцов. — Шовный материал… судя по тому, как быстро и чисто все зажило, потому что на рисунке нет характерный пятен — кетгут или шелк, а не простая льняная нитка. И самое главное — видите этот изгиб? Шов повторяет анатомическую кривизну тела, чтобы избежать натяжения кожи. Это высший пилотаж. Так шьют не просто чтобы «закрыть дыру», а чтобы минимизировать рубцевание и обеспечить максимальное заживление.

Воронцов снял очки и снова протер их, тяжело вздыхая.

— Нет, товарищ. Я не делал эту операцию. Но по белому завидую. Хотел бы я такого доктора видеть в нашей больнице. Надеюсь смог хоть чем-то помочь?

— Благодарю вас, доктор, — поднялся Гробовский. — Вы не представляете, какую помощь оказали.

— Надеюсь, это поможет найти того, кого вы ищете, — устало произнес Воронцов.

— И я на это надеюсь.

Это был уже четвертый доктор, к которому пришел Алексей Николаевич. Цель вполне понятная — найти того, кто зашивал рану бандита. Но никто — ни в городской больнице, ни даже в частной практике, — ему не помог. Не было таких пациентов. Никто не оперировал молодого мужчину с огнестрельным ранением в грудь в последние недели. Никто. Значит бандит не лечился в городе. Тогда где? В селах таких врачей нет. Странно.

Гробовский вышел на крыльцо дома, закурил. День клонился к вечеру, над городом висела тяжелая, промозглая мгла. Странно все получается. Что дальше? Попытаться узнать кто же такой этот налетчик со странной раной на груди? Этим уже занимается Лаврентьев. Остается только ждать и… возвращаться в Зарное.

* * *

После городской суеты тихое, продутое ветрами село казалось островком спокойствия. По пути Гробовский все же зашел к Прониным, и в большей степени к Анюте. Не смотря на возраст, она могла очень сильно помочь в поисках Ивана Павловича. Тем более, что она единственная, кто видел доктора в последний раз.

Анютка Пронина встретила его с серьезным, не по-детски взрослым лицом.

— Алексей Николаевич! Вы вернулись. Что в городе?

— В городе — суета, Анюта, — честно признался он, опускаясь на одно колено, чтобы быть с ней на одном уровне. — Я вот к тебе по какому поводу…

— Иван Павлович? — тут же догадалась девочка.

— Верно, он самый.

Гробовский грустно улыбнулся. Неужели даже простой ребенок уже может прочитать его? Впрочем, Анюта далеко не простой ребёнок.

Он посмотрел девочке прямо в глаза.

— Ты говорила, что ваши скауты все вокруг облазили. Ты бы поспрашивала у своих, может, кто-то еще видел что-то в тот день на реке? Не обязательно доктора. Не обязательно в тот же час, может раньше, может позже. Главное — тот самый день. Спроси, видели ли хоть что-то — может, кусок ткани какой зацепился за корягу? Или лодка какая-нибудь чужая? Может, кто-то посторонний в тех местах был? Любая мелочь может быть важна.

Анюта нахмурила лоб, ее лицо стало сосредоточенным, как у настоящего командира, ведущего разведку.

— Так точно, Алексей Николаевич, узнаю!

— Спасибо большое!

Гробовский проводил взглядом девочку, потом сам побрел к дому Ращупкиных. В избе пахло жареной уткой и свежим хлебом — запах уюта и простого семейного счастья, который так контрастировал с темным водоворотом его мыслей. Аглая, уставшая, но с сияющими от радости хозяйственных хлопот глазами, возилась у печи. Увидев мужа, улыбнулась.

— Ну что? Опять ничего? — спросила Аглая, откладывая ухват и снимая с его плеч промокший насквозь плащ.

— Ничего, — сокрушенно, с горькой усмешкой выдохнул он, тяжело опускаясь на дубовую лавку у входа. Скрип дерева прозвучал громко в наступившей тишине. — Но… я не остановлюсь, Аглаюшка. Не могу поверить, что он просто умер. Не такой он человек.

Аглая молча подошла к нему, села рядом и взяла его