И возродятся боги - Наталья Способина

Можно верить: ничто не погубит твой остров надежды.

Только северный ветер однажды ворвется и в сказку –

И в ней больше не будет так безопасно, как прежде.

Глава 5

Выйдя утром из подъезда, я увидела Павла Николаевича. Он стоял рядом со своей машиной, закрыв глаза и будто к чему-то прислушиваясь. Я на миг остановилась, сжав ладонь сына, и попыталась представить его этой их аэтер, готовой погубить меня и Димку. Но то ли в нормальном мире мое воображение отказывалось считать кого-либо потусторонней сущностью, то ли рассказанное Альгидрасом действительно было бредом, в любом случае у меня ничего не получилось.

Павел Николаевич распахнул глаза и улыбнулся.

– Доброе утро, Надежда. Здравствуй, Дима! – произнес он.

И то, как это было сказано, заставило меня спросить:

– Что-то случилось?

– Здравствуйте, – бодро ответил Димка и потянул меня к садику. Ему не терпелось показать друзьям новую машинку.

– Отведите Диму. Я вас дождусь.

Я отвела сына, к счастью не встретив никого из тех родителей, чьи дети были вчера на празднике, – новой порции извинений и утешений с утра пораньше очень не хотелось – и десять минут спустя уже выходила на улицу.

На этот раз машина Павла Николаевича была припаркована рядом с садиком, а сам он стоял у капота с задумчивым выражением лица.

– Так что все-таки случилось? – спросила я, вновь пытаясь подумать о нем как об аэтер и снова с тем же успехом.

– Чеглок кричит, – с легкой улыбкой произнес он и открыл для меня дверцу.

– А чеглок – это?.. – поинтересовалась я, когда он сел за руль.

– Небольшая птица из семейства соколиных. Falco subbuteo. Его нечасто слышно в городе.

Я глубокомысленно хмыкнула, потому что понятия не имела, как стоило реагировать на этот экскурс в орнитологию.

– Есть примета: услышать или увидеть сокола слева от себя – к несчастью, – в голосе Павла Николаевича звучала улыбка.

– Вы верите в приметы?

– И да и нет, – пожал плечами он и больше ничего не добавил.

До работы мы доехали в молчании, и впервые за много лет нашего общения тишина казалась неуютной. Припарковав машину, он заглушил мотор и повернулся ко мне.

– Но если уж говорить о приметах… Когда рядом с молодой красивой женщиной появляется вздыхающий юнец, это очень часто ведет к катастрофам.

– Вы о чем? – напряглась я.

– Этот мальчик – ваш студент. Это как минимум непрофессионально, а как максимум просто опасно.

Я почувствовала, что щеки заливает румянцем.

– Павел Николаевич, я не помню, чтобы давала вам право вмешиваться в мою личную жизнь, это раз. А во-вторых, это просто смешно. На каком основании вы сделали такие далеко идущие выводы?

– На основании того, что он вчера провел с вами несколько часов и вы пригласили его домой.

– Вы следите за мной? – не поверила я своим ушам.

Павел Николаевич запрокинул голову и весело расхохотался:

– Это было бы слишком по-книжному, а я все же плохо подхожу на роль помешавшегося ревнивца.

– Тогда как вы узнали? – прищурилась я.

– Увидел вас в кафе, где проходил детский праздник. Я заезжал в торговый центр за подарком для Милы и для Димы заодно. Хотелось чем-то его порадовать после случившегося.

Павел Николаевич потянулся к заднему сиденью, и я слегка отодвинулась, потому что его лицо оказалось чересчур близко.

– Вот.

Он сел на место и положил мне на колени коробку с пожарной машинкой.

– Не стоило, – холодно сказала я. – Я уже купила сыну подарок вчера.

– Ну, два подарка всегда лучше, чем один. Разве нет? – он улыбнулся и примирительно произнес: – Не сердитесь, Надежда. Я просто беспокоюсь за вас. Боев умеет к себе располагать. Половина девочек в группе борется за его внимание.

В ответ на мой непонимающий взгляд он пояснил:

– Я веду у них практику перевода.

– Павел Николаевич, я была вашей студенткой. Мы никогда об этом не говорили, но, уверена, вы прекрасно осознаёте, что стоит вам войти в аудиторию, как все девочки в группе забывают о каких бы то ни было мальчиках.

Озвучивать это было неловко, но я решила прояснить ситуацию. Он улыбнулся немного грустно:

– Как часто мы переносим свое видение мира на других.

– То же самое я могу сказать о вас. Между мной и моим студентом ничего нет и быть не может.

– А если отбросить условности, может?

– Павел Николаевич, давайте не будем играть. То, что я вам нравлюсь, как вы выразились, не дает вам на меня никаких прав. Я очень благодарна за помощь и участие в моей жизни…

– О, давайте без «но», умоляю! – театрально воскликнул он и взял меня за руку. – Я обещаю, что никаких претензий с моей стороны не будет, а вы просто пообещайте, что будете благоразумной. Студенты очень изобретательны в своих розыгрышах. Тем более в наш век высоких технологий.

– Обещаю, – отрезала я, давая понять, что мне не нравится, когда меня считают дурой.

– Ну вот и отлично. – Павел Николаевич неожиданно поцеловал мои пальцы.

Я выдернула руку и сжала сумочку.

– Что это было?

– Не удержался, прошу прощения, – весело произнес он, посмотрев мне в глаза, и я почувствовала, что почему-то не могу больше злиться. Будто он одним взглядом уменьшил градус моих эмоций.

Не дожидаясь, пока он откроет мне дверь, я выбралась из машины и тут же заметила Альгидраса, стоявшего у входа с двумя студентками.

– Господин Боев с девушками. Привычная картина.

Я усмехнулась, подумав, что глупее претензию предъявить было бы сложно. Альгидрас и девушки… Это даже звучало нелепо. Но Павел Николаевич знать об этом, разумеется, не мог.

По пути к крыльцу он склонился к моему уху и прошептал:

– И все же Боев не тот мальчик, которого я хотел бы видеть рядом с вами.

– А такие мальчики вообще есть? – искренне удивилась я.

– Конечно. Ваш сын. – Он сверкнул улыбкой и громко поздоровался со студентами, стоявшими у крыльца. – Елена, курение вам не идет, – заметил он, и одна из третьекурсниц спрятала сигарету за спину.

Я тоже поздоровалась, сердясь на себя за то, что мой слух четко вычленил из нестройного отклика голос хванца. Оставалось лишь радоваться, что больше на этой неделе занятий с его группой в моем расписании не было.

После работы я задержалась с преподавателем испанского, и в итоге мне пришлось почти бежать, чтобы успеть на онлайн-урок. Спешка, как это ни удивительно, позволила расслабиться, потому что не оставила времени на рефлексию.

Урок