Роковые девчонки из открытого космоса - Линда Джейвин

Тристрам распахнул дверь. Таракан разжал хватку, трепетнул крылами красного дерева и отлетел от двери идеальной дугой, которая закончилась распахнутой в ожидании пастью Игги. Широкие челюсти пса, щелкнув, сомкнулись, улыбка расползлась еще шире. Потряхивая головой, он затрусил в кухню играть со своей закуской. Тристрам тем временем пригвоздил Джейка к унитазу сардоническим взглядом.

— Ага, щас, — невозмутимо сказал он. — А моя мама — клингон[48]. — Тристрам моментально развернулся и уставился на то место, где только что стоял. — Не смей так говорить о моей маме! — рявкнул он.

— Ты не возражаешь? — возмутился Джейк, захлопывая дверь. — Неужели человеку нельзя тут побыть наедине? — Он пожалел, что вообще открыл рот.

— Ну? — вопросил Тристрам из–за двери.

— Что ну?

— Симпотные?

Джейк задумался. Сколько он ни пытался, на ум не приходила ни единая деталь их внешности.

— Ага, — сымпровизировал он. — Насимпотнейшие чужики во всей всюхе.

— Всюхе?

Джейк нахмурился:

— Сам не знаю, откуда это взялось. Я хотел сказать — вселенной.

— Знаешь, что я думаю?

— Что?

— По средам вечером нам нужно чаще выходить на люди.

— По средам вечером?

— Мне кажется, ты слишком много смотришь «Х–Файлов».

— Постой, постой. — Джейк отчаянно старался припомнить то, за чем по его мозгу все это время гонялась рьяная частица «Мемоцида». — Они э–э… они тоже смотрят «Х–Файлы», — осторожно вымолвил он. В заднице у него вдруг зачесалось очень сильно.

— Я правильно понимаю? — сказал Тристрам. — Тебя похитила и на тебе проводила сексуальные эксперименты кучка чужих, которым случилось быть поклонниками «Х–Файлов»?

— Ну да. Наверное. — Джейк потряс головой. Сам он уже не был в этом уверен — теперь, когда над этим задумался. С ним действительно приключился трип.

— А какой у них номер телефона? Ноль–ноль–пять–пять–ключ–на–старт?

— На самом деле, — сказал Джейк, — по–моему, они сказали, что сами выйдут на связь.

Не надо было вообще об этом. Теперь Тристрам — и, вне всякого сомнения, Торкиль тоже — будут припоминать ему этих чужих до второго пришествия. Может, лучше всего ему сейчас глотнуть несколько панадолов, запить большим стаканом воды и снова лечь в постель. Он вынырнул из сортира, завязывая полотенце на талии.

— А, ну да, — сказал он, почесывая голову. — И к тому же меня ободрал медведь «Спасите Планету».

— Да ну? — Вот это Тристрама и впрямь шокировало.

— Ну. Забрал у меня последние два доллара. Сказал, что ему позарез на пиво. — Джейк нахмурился. И снова потряс головой. Рука не отцеплялась. — Ох блядь, — выругался он.

— Что такое?

— Кольцо зацепилось. — Джейк повилял рукой. Его дреды иногда брали что–нибудь в плен — кольца, частицы пищи, заблудившегося жучка. — Помог бы нам, а?

Тристрам закатал рукава своего платьица, скорчил театральную гримасу и героически занырнул. После освобождения Джейковой руки оба соквартирника спланировали на первый этаж. Относительно просторная кухня с ее смешанным антипасто найденных тарелок и собранных где только можно приборов, полом, обвалянным в панировочных сухарях, обжаренными стенами, хорошенько промасленным столом, плитой–фламбе и табуретками в сахарной глазури была теплым и питательным центром коммунальной жизни.

Их соседки Сатурна и Неба, сидевшие за столом, даже не взглянули на явление мальчиков. Сатурна и Неба пили кофе из черных чаш и разговаривали о конце света, который, как они, подобно Джорджу, считали, близок и неминуем. Но если конец этот Джорджа тревожил, их он довольно–таки возбуждал. Рок и мрак были у них излюбленной темой. Девчонки были готами. А кроме того — лесбийскими любовницами и деловыми партнерами. Они управляли «Фантазмой», готической лавкой и парикмахерской всё–в–одном, где торговали чем угодно — от белой пудры для лица до футонов, скроенных под гробы. Кроме того, они специализировались на окрасе волос в лиловый, алый и черный. Миниатюрная Неба носила слои алых и черных кружев; пышная Сатурна была существом пурпуратным, с тягой к бархату даже летом. Кожу свою обе покрывали слоями упырски–белой штукатурки, сбривали оригинальные брови, чтобы можно было нарисовать их подраматичнее, а губам придавали баклажанный оттенок. Жили они в подвале — там кому угодно было бы слишко темно еще до того, как Сатурна и Неба выкрасили стены в матовый черный.

— Девчонки, вы были дома? И не слышали, как я просил нужниковый мандат? — Джейк напустил на себя негодование. Для подлинного негодования требовалось слишком много усилий и преданности делу. Не дожидаясь ответа, он снова зевнул, открыл холодильник и сунул внутрь голову.

— Мы всегда заменяем туалетный рулон, если на нас заканчивается, — заметила Сатурна его спине, обменявшись заговорщическим взглядом с Небой. — Мы думали, вам, мальчики, пора выучить урок.

— Мальчики? — оскорбленно возмутился Тристрам. — А я что сделал? Нечестно, как не знаю.

Джейк быстро составил опись внутренностей холодильника: мисочка чечевичной похлебки недельной давности, какие–то сомнительные помидоры, шестерик горькой «Виктории», полбанки тайской пасты карри и кастрюлька с рисовыми корками, приставшими к бокам. Ну, во всяком случае, это касалось половины мальчиков. На стороне Сатурны и Небы фигурировало несколько ломтиков относительно свежих фруктов и кое–какие овощи, миска чили, толстый брусок тофу в тазике с водой, булка хлеба, банка кофейных зерен и полкоробки яиц от несушек на вольном выпасе. Джейк изъял пиво.

— Белковый завтрак, — объяснил он, похлопывая себя по непомерно плоскому животу. — А где Торк? — спросил он. — У нас днем намечался джем.

— Решил прогуляться по Кинг–стрит, — ответил Тристрам. — У него возникла мысль насчет перьевых боа, и он хотел ее развить. Сказал, что недолго.

Игги, наконец проглотив таракана, принялся громко и удовлетворенно хлебать воду из своей миски. Сатура и Неба переглянулись. Игги — такой мальчишка. Несмотря на его неэстетичную розовую шкуру и возмутительную — и, по–видимому, неизменную — вонь, девочки довольно–таки симпатизировали псине. Хотя извещать об этом Джейка не собирались. Они играли с Игги, только если Джейка не было дома. Игги относился к этому довольно хладнокровно. Похоже, понимал правила игры и обычно держался от девочек подальше, пока Джейк и близнецы не покидали дом, после чего несся к ним в подвал, заваливался на спину и позволял им щекотать животик, а сам извивался, постанывал, тянул шею и месил лапами воздух. Он лизал их в уши, инстинктивно стараясь не испортить сложный грим.