Звено цепи - Маргарита Гуминенко

Он ловко перехватил пистолет за рукоятку и направил на здоровяка. Другой незнакомец показал удостоверение и достал из кармана наручники…

* * *

— Второй раз полковник отказался со мной говорить. — Ольгин явно был разочарован. — Сослался на то, что занят и всё такое…

— Ты по порядку рассказывай, — предложил Мотя.

Слава сосредоточенно кивнул.

— Это был кто-то из своих, — начал он, вместо того, чтобы рассказывать по порядку, но тут же принялся объяснять: — В тот день была парочка посетителей, но они сидели в приёмной за два кабинета от места преступления и всё время оставались на виду у секретаря. Потом камеры наблюдения. Тут вообще интересное дело. Я проверил все записи и хронометраж. Как раз перед самым выстрелом камера в коридоре дала сбой. Всего на две секунды. Дежурный не встревожился, потому что перед ним на экране был пустой коридор, потом экран погас, через две секунды включился — и снова пустой коридор. Ещё через минуту камера снова выключилась на две секунды, а когда включилась — тот же пустой коридор.

— Кто-то мог проскочить? — предположил Мотя. — Хотя, слишком длинное помещение и слишком короткая пауза.

— Я лично с секундомером проверял, — уверил его Ольгин. — Теоретически, можно успеть за две секунды добежать до соседней двери. Но если тебе нужно выскочить из одной двери и добежать до другой — уже не получится. Всё равно должно было зафиксировать хотя бы, как дверь закрывается. До конца коридора и вовсе нужно семь секунд. И то, если очень быстро двигаться.

Мотя задумчиво погладил светлую бороду, разглядывая нарисованную Ольгиным схему.

— А это что? — спросил он.

— Сортир, — ответил Слава. — Я и до него проверил: от кабинета Астафеева до его двери — пять секунд. На всякий случай, я в этом сортире все стенки обстучал и все заслонки проверил. Никаких запасных ходов там нет, а вентиляция слишком узкая, чтобы через неё пролез кто-то крупнее кошки.

— Соседний кабинет? — спросил Мотя.

— С этой стороны — приёмная полковника Мегавого. С другой — то самое помещение, где сидели посетители и секретарь.

— А Мегавой ушёл за полчаса до выстрела, — напомнил сам себе Мотя, поворачивая схему так и этак, но никаких выводов пока не делая.

— Тут тоже интересная штука, — обнадёжил его Ольгин.

Киппари посмотрел на него. Ольгин тёр пальцем пятнышко на столешнице и смотреть на Мотю не спешил.

— Давай, колись уже, — миролюбиво предложил Киппари. — Даже если выдумал какую-то бредятину — кроме меня никто не услышит.

Слава хмыкнул и посмотрел на него.

— Может, и не выдумал, — признался он, после чего отбросил все сомнения. — Там электронные пропуска. Я говорил с охранником, который дежурил в день убийства. Он сперва тоже ломался, потом сказал, что у него какая-то путаница выходила со временем. То есть, ему показалось, что Мегавой ушёл гораздо позже, а компьютер зафиксировал именно то время, которое указал сам Мегавой. Охранник решил, что ошибся. Как-то проще поверить, что это у тебя что-то с головой не то, а техника — она всё точно запоминает. Но убитого Астафеева обнаружили довольно быстро, в Архив мимо дежурного прошли двое вызванных сотрудника и только после них вышел Мегавой. Ну, дежурный именно так запомнил. Как это может быть?

— А он ничего не путает? — спросил Мотя, хотя ему понравилась зацепка.

— Он считает, что путает, — ответил Ольгин. — И мне почему-то хочется верить полковнику. Но знаешь, я с этим парнем, охранником, проговорил наверное час. Он тоже не кажется человеком, который будет сочинять что попало. Он, кстати, своим постеснялся сказать.

Ольгин откинулся на спинку стула и принялся побалтывать рукой, явно о чём-то задумавшись. Потом опомнился и спросил:

— А Игорь где? Он бы разобрался, наверное.

— У нас ЧП, — неохотно ответил Мотя. — Тебя это не касается, в общем-то.

— Ладно, — согласился Слава. — Так может, надо наконец с этой вдовой переговорить, на которую полковник намекал?

— Туда Инга с Юрашей поехали, — сообщил Киппари. — А ты продолжай. У тебя хорошо получается. Покрутись вокруг прокурорских, понюхай ещё. Кстати, найди кого-нибудь разговорчивого и выясни побольше личных впечатлений и об Астафееве, и о его коллеге Мегавом. Подход к людям ты умеешь находить, так что дерзай!

Ольгин вздохнул и поднялся со стула.

— Я хотел кое о чём попросить, — скромно сказал он.

Матвей посмотрел на него выжидающе.

— Хорошо бы мне получить доступ к личным делам этих архивщиков и их секретарей.

— Губа не дура, — прищурив один глаз, похвалил Мотя. — Попробую, поговорю с генералом. А нет — воспользуюсь обходными путями. Ты иди. Работай.

Слава подхватил со стола папку и энергично направился к двери. Майор Киппари посмотрел ему вслед и подумал:

"Умеет Игорёк находить кадры! Далеко пойдёт мальчик. Наш человек!.."

* * *

Невзрачное техническое здание с плоской крышей едва поднималось над строительной площадкой. Сидя на корточках у полуметрового ограждения, Сокольский разглядывал окна четырёхэтажки, в одной из квартир которой они спрятали госпожу Куркову. Там, за площадкой, начиналась территория закрытого городка, над которым шефствовало ФСБ. Но сюда, на эту покрытую старым рубероидом крышу, мог попасть любой прохожий.

Для визуального контакта расстояние слишком велико, но если иметь оптический прицел — любое из окон, все подъезды и пространство перед жилой четырёхэтажкой просматриваются во всех подробностях.

— Стреляли точно отсюда, — произнёс Данила Некрасов, появляясь за спиной Сокольского.

— Он прав!

С другой стороны подошёл Тимофей Валерьевич Шхера, ещё один сотрудник УВР, обычно осуществляющий сопровождение и силовую поддержку в группе Сокольского. По энергичности он соперничал с Юрашей Капустиным, но в отличие от последнего, казался несерьёзным и слишком весёлым для своей работы. По его улыбчивой физиономии трудно было предположить, что он — профессиональный боксёр и в своё время поломал на ринге множество носов, ключиц и рёбер.

— Мы тут каждый сантиметр осмотрели и эксперт уже работает, — сообщил он, весело скалясь, так что вокруг рта, носа и глаз разбежались многочисленные складочки. — Вот как раз тут снайпер и засел. И о чём эта баба думала?! — не выдержал и высказал он своё возмущение и перестал улыбаться. — Надо быть такой дурой!

Сокольский не стал защищать подругу детства.

— Хорошо, хоть мы теперь знаем одного из тех, кто на неё покушается, — предположил Данила.

— Любовник Курковой тут ни при чём, — медленно произнёс Сокольский, ковыряя палочкой трещину на стыке между старыми листами рубероида.

— То есть? — живо переспросил Шхера и наклонился к нему.

Сокольский натянул резиновую перчатку и извлёк из щели пергаментную бумажку. Развернул её, поднёс к