Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

На улице к дому подкатывали полицейские грузовики, воя сиренами.

Таня побежала следом за тремя парнями, в противоположную сторону, в темноту переулков, ища, где спрятаться.

32

Ночью Сиг снова украдкой выбрался из сарая и провел ночь в лесу у автострады. Он должен был ночевать вместе со своими спутниками, чтобы их не нашли те, кто их ищет. В сарае были другие ребята одних с ним лет, и такое решение было правильным. Но просто на свободе Сиг чувствовал себя в большей безопасности, хотя там его и могли заметить невидимые глаза.

Лес был ограничен с одной стороны автострадой, а с другой – кладбищем. Кладбище служило отличным укрытием. Много деревьев, никакого видеонаблюдения, никаких людей, по крайней мере ночью. Вдоль шоссе тянулся огромный новый участок, заполненный свежими белыми надгробиями бойцов, погибших в войнах далеко за морем. Некоторые войны велись гораздо ближе к дому. Внизу, в ложбине, возвышался большой памятник мученикам, сделанный из черного камня. В ясную ночь в новолуние казалось, что он усеян звездами.

Сиг выбрал место для ночлега дальше, за обветшавшими старыми гробницами людей, живших столетия назад. На одной гробнице был мраморный ангел, женщина с распростертыми крыльями, собирающаяся взлететь. Ее длинные волосы напомнили Сигу волосы матери, когда та расплетала косы.

Сигу нравилось лазать по старым дубам. В изгибах толстенных веток можно было спать. К западу виднелись корпоративные комплексы, возведенные после гибели ферм. Здесь находились исследовательский центр компании «Биотопливо Куэйкер», информационная служба «Дата-Фид», отделение фирмы «Грейрок», занимающейся специальными проектами в области авиации и космонавтики, предложившей новую конструкцию беспилотного корабля. Фриц рассказывал, что здесь работал его дед, после того как его схватили в конце войны. По его словам, здание было настолько огромным, что внутри могли летать самолеты. Сигу захотелось увидеть его своими глазами.

И все равно оно было не таким большим, как открытое небо над здоровенными коробками, как бескрайние больные поля, пересохшие, стремящиеся вернуться в дикое состояние или залитые химикатами, поддерживающими жизнь, на которых росло новое биотопливо для машин.

Сиг почувствовал, что весна, похоже, решила повременить со своим приходом; забравшись на дерево, он подумал, что, скорее всего, проснувшись утром, увидит все вокруг укутанным белым покрывалом. Год от года становилось все труднее предсказывать смену времен года. Сиг надел подарок Билли и Фрица, черную толстовку с капюшоном из толстого материала, по словам Билли, сделанного из старых пластиковых бутылок. Она ему нравилась. Толстовка будет хорошим воспоминанием, когда он двинется дальше.

Утром снега не было. Стало теплее. С восходом солнца Сиг спустился к реке и до завтрака охотился на уток. Он нашел заводь, куда спускали теплую воду из завода, и уткам нравилось торчать здесь. Охотился Сиг на них так: раздевшись, он залез в реку и, подплыв к уткам под водой, схватил их за лапы и утянул под воду. Он поймал двух отличных уток. Ему хотелось надеяться, что свежая дичь в подарок поможет Билли не так злиться на него, когда он ей скажет, что сегодня его последний день с ними.

33

Герсон поздравила Таню с тем, что той удалось успешно избежать облавы в «Ганимеде», хотя та рассчитывала услышать от нее другое.

Когда Герсон позвонила ей, Таня послала ее куда подальше.

Ей несказанно повезло, что она наткнулась на Лисбет на том собрании. Лисбет могла бы помочь найти Сига. Она имела связи с подпольем, с теми, кто укрыл парня. Вместо этого Таню вывели из игры еще до того, как она успела задать хоть один вопрос.

Но теперь, по крайней мере, Таня убедилась в том, что Герсон и ее люди следят за ней.

Она сожалела, что не смогла объясниться с Лисбет. Если бы у нее было достаточно времени, она бы обязательно дала ей понять, что к чему.

Но вместо того чтобы поговорить по душам со своей старой подругой, Тане теперь предстояло вести допрос, к чему у нее не было ни малейшего желания. Все подстроила Герсон. Как будто ей доставляло удовольствие заставлять Таню делать то, что та не хочет.

Как выяснилось, облава не была тщательно спланированной операцией. Три оперативных сотрудника Патриотов отчизны и местная полиция действовали в спешке и прибыли на место уже тогда, когда собрание начинало расходиться. Схватили Трассера, еще двух человек из ячейки Ладьи и четырех новобранцев. В глубине души Таня сожалела о том, что самой Ладье удалось уйти, в основном потому, что та могла стать источником информации, а также потому, что ее заносчивое поведение просто выводило девушку из себя. Таня обрадовалась, узнав, что Лисбет в списке нет, хотя это означало то, что Лисбет теперь, скорее всего, будет за ней охотиться.

Также конец надеждам попробовать цыпленка, приготовленного кузеном Меллом.

Итог: Таня снова оказалась в «Ящике».

Маму уже перевели в Бошвитц-Хаус.

Охранник, сообщивший это Тане, поздравил ее с тем, что у нее такие связи, позволившие добиться для матери столь клевого обращения. И добавил, что вон тому парню не повезло.

Встретившись с Трассером, Таня по лицу задержанного поняла, что имел в виду охранник.

– Я сожалею о том, что вы здесь, – сказала Таня. Совершенно искренне. Она ознакомилась с личным делом этого парня. Все деяния, из-за которых у Трассера впервые возникли неприятности, были достойны восхищения. Он рано свернул не на ту дорожку, а после первого судебного решения других дорог у него не осталось.

Трассер лишь молча посмотрел на Таню со скептическим выражением лица.

– Я говорю искренне. Это я во всем виновата. Я не думала, что все так произойдет.

– Ты что, придуриваешься, твою мать? – Голос у него был каменный, как у серфера с юга.

– Нет, – заверила его Таня. – И если ты мне поможешь, мне обещали устроить тебе ту же самую сделку, как и совращенным тобой новобранцам.

– Это какую еще сделку? – спросил Трассер. У него на щеке красовалась новая ссадина. У Тани мелькнула мысль, не прячутся ли под желтым спортивным костюмом другие синяки.

– Ты избежишь уголовного преследования, если добровольно пойдешь на полтора года служить в армию или согласишься на шесть недель восстановительной терапии.

– Я лучше предстану перед судом. Нельзя же сажать человека в тюрьму за то, что он разговаривает с людьми.

– Ты насмотрелся старых телесериалов, – возразила Таня. – Тебя могут отправить в тюрьму за что угодно. Мне тоже это не нравится. Я хочу перемен, но только