Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

снежной волной. Но я ведь не умела по плану. Снег взбрыкнул лишку, завернул воланер в кокон и перекатил. Мы все внутри посыпались кубарем друг на друга. Падль и Струп залаяли в унисон. Шмель был ловчее, а я потерялась, катаясь под стульями. Когда воланер замер, Йола набросился на меня и вжал в угол, уперев колено мне в скулу.

— А, ты же числилась ши у Бритца, — Йола вытер прикушенную губу и рукой в собственной крови взял меня за волосы. — Это он выдрессировал тебя терпеть? Ну, если стерпела Зверобоя, значит, живучая. Тебе же хуже, Эмбер.

Дальше он не давал мне ни вдохнуть, ни вскрикнуть. Сыпал удары по животу и груди, пока не взмок в полосатой шубе. Пнул в живот и опять занёс ботинок. На полу смешались кровь и слюна. Канизоиды взбесились, но растерялись, кому бежать первым.

— Ладно, я скажу! — закричала я в паузе между ударами, но шмель успел ещё дважды пнуть, прежде чем его клетки ретикулярной формации затормозили мотонейроны спинного мозга. Йола застегнул на мне ошейник и активировал диаблокатор.

— Громче, чучело, что ты там бубнишь!

— Это… таблица элементов… их мало, но… я думаю, это лишь основные, — бормотала я и брызгала кровью ему на кулаки.

— Каких элементов?

— Гости оставили им периодическую… систему… химических элементов. Мне надо увидеть схему…

Он развернул передо мной загадку и ключ, и они запрыгали перед глазами, потому что голова у меня мелко тряслась.

— Так это же… да, — я прочистила горло от слёз и крови, чтобы продолжить. — На глезоглифах — схема столкновения частиц в магнитном поле Зимары. Встреча солнечного ветра и молекул атмосферных газов. Вот: зелёным и красным светится кислород, азот синий и фиолетовый… Это вот… инертные примеси… голубого аргона, жёлтого гелия, белого ксенона.

— Так это полярное сияние! Полярное сияние, так?

Я закивала, и в солнечном сплетении взорвался ещё один пушар. Импульс боли забрался по рёбрам к плечам. Меня передёрнуло. А Йола уже пихал схемы под нос лохматой Дъяблоковой, которая после кульбита воланера явно не рассчитывала начинать соображать так скоро.

— Ну что, это похоже на правду?

— Да… похоже вроде, — она пыталась заделать пучок на затылке при помощи сломанного карандаша. — У нас на Бране элементы занесли в нормальную таблицу и расположили по атомной массе, по свойствам… Но допустим, вот это — водород, — она водила пальцем по спирали, — а это гелий, кислород… Классификация странная, но это ж древние песцы. Они так видели.

— Зеппе, поднимайся, ну, что ты на это скажешь?

— Я скажу, что у этой Эмбер весьма недурная головёнка, хоть и битая.

Зеппе даже не взглянул на схемы, что означало одно: в их команде доминировала точно та же теория. Пока они говорили, я подтянула ноги и высморкалась. Йола словно забыл обо мне. Он связался с Альдой, и они долго, с большим энтузиазмом перебивали друг друга. След наконец распутался.

— Как раз на северном полюсе, где мы сели на ледник, тоже есть чёрное озеро, — каркала Альда. — То самое, где упала гломерида с Бритцем. Там этот ступенчатый не то кратер, не то прииск. И сияния, боже мой, какие над ним сияния!

— Да, да, да!

— Скорее, умоляю. Но, Йола, а что это… что у тебя с воланером? — как Йола ни хохлился в своей шубе, чтобы застить экран, остроглазая Хокс ужаснулась, приглядевшись. — Всё же перебито, ох ты, жальная грыжа, вся панель управления! На вас напали?

— Д-да, я тут… бился с кальмароголовой страхолюдиной из команды Бритца. Чуть он меня не уделал. Так что нам ещё нужно время на ремонт. Часа два-три, думаю, и мы снимаемся на север.

Он оставил Альду счастливой тем лишь, что кальмароголовое чудище всего-навсего разделалось с приборами, а не с Йолой. Шмель вернул Зеппе в холодную каморку шлюпочного шлюза. Слава богу, старик не пострадал, когда я столкнула воланер: наверно, его шлем изнутри был чем-то проложен. Еклеру было приказано заняться приборной панелью, а меня Йола вытолкал наружу без перчаток: чинить крепления шлюпки, которую вытряхнуло и откатило от воланера. Уже на выходе Еклер потянул меня за рукав, пока Йола отвернулся. Он спросил про Эстрессу. Но голос дошёл до меня словно с другой стороны гроба. Я с трудом мотнула головой, и только.

Шлюпка — маленькая тесная капсула, которой оборудовали воланеры — валялась на боку почти нетронутая аварией. Я тяжело посмотрела на неё, спрятала кулаки в рукава, потому что без перчаток любой инструмент просто смёрзся бы с ладонями, и села на корточки. Работать всё равно не могла. Сбежать тоже: ни куда лететь, ни как управлять шлюпкой, я не знала. Только умыла снегом воспалённые лицо и шею.

Со мной случалось разное, да. Но меня ещё никогда не били так пошло и бесхитростно, голыми кулаками. Болели мышцы, о которых я и не подозревала. В тот день я открыла наконец, в чём разнятся так похожие минори Йола Шулли и Кайнорт Бритц. Я не верила в милосердие древних: казалось, мудрых и сдержанных. Но у Кайнорта были границы, выходя за которые, он упирался в самого себя. Он не раз проигрывал из-за этого, он разбивал лоб об эту стену, он злился на себя, что недостаточно плох там, где быть плохим — действительная сила. Кайнорта называли беспринципным, но теперь я поняла, что такое абсолютная, незамутнённая беспринципность на самом деле. За двое суток я впервые испугалась, что Кайнорт проиграет Йоле сердце Зимары. У Йолы не было тумблера отключения зла. Выковыривая из него что-нибудь хорошее для диалога, ведь диалог ведут только наравне, я давила на пустое место. Я и была пустым местом. А посмей я коснуться его плеча в момент наивысшей ярости, как тронула Кая на битве шиборгов, он бы, наверно, метил не в корпус, а сразу в голову. Хорошо, что Йола, как все чужие и посторонние, не вызывал желания касаться. Уж я лучше пальцы бы себе подожгла.

Хотелось нагрести снега за шиворот, чтобы унять вопли ссадин. Я катала языком привкусы крови и желчи. Нащупав по карманам гигиенические капсулы, сунула одну зубную в рот, разжевала и сплюнула. Мятой, кровью и осколками зуба мудрости. Не иначе как треснул он, когда я выдавала версию о полярном сиянии. День быстро шёл на убыль, сугробы стали лиловыми. Разглядывая чьи-то следы на них, я