Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

— Тогда это не поезд, — загадочно бормотал Бритц, с трудом отдирая ботинок от озера вместе с протектором подошвы.

— Что-что?

— А где, по-твоему, в конструкции коллайдера длиной в десятки тысяч километров могли бы пригодиться алмазы? Куча алмазов. Или один огромный.

— Сколько километров⁈

— Тысяч тридцать. С гаком.

Мы бежали молча следующие минут десять, девять из которых я размышляла над тем, как всё-таки преходяще здравомыслие: утром ты ещё нормальный эзер, а к вечеру бредишь, как невменяемый. И ещё полминуты сочувствовала переполненной кровью селезёнке. Когда впереди показался берег, я в изнеможении согнулась, чтобы опереться на колени. Кровь отлила от селезёнки и прилила к голове, где нерестились мысли:

— Ну… теоретически, чтобы управлять синхротроном такого масштаба, в его системе охлаждения должен быть колоссальной мощности криогенный компьютер. Гигантские бриллианты с примесью бора решили бы массу проблем. Постой, а при чём тут поезд?

— А почему с примесью бора? Это не влияет на стоимость?

— Чтобы обеспечить проводимость. Конечно, влияет, они дороже. Ты что, голубых алмазов не видел? Ты что, блоки питания не разбирал?

— Юфи наверняка разбирала, — он рассеянно поискал что-то взглядом в тумане и внезапно сжал моё плечо. — Эмбер, превращайся.

— Почему? Зачем?

— Превращайся в паука! Снег идёт!

Я повиновалась, и мороз пробрался под чёрное брюхо. Кайнорт схватился за мои педипальпы, дёрнул к себе и коснулся лбом хелицер.

— Зимара тебя увидит. Беги к сфинксу.

— Давай лучше ты!

— Нет. Ты лучше. Беги от меня быстрее, чем семь лет назад. Беги, я буду стрелять!

У него на плечах танцевали снежинки. Метеоспрутов не было видно в тумане, но их присутствие ощущалось, как неестественный абсолют. Я зигзагами побежала к берегу, откуда на озеро спускались ржавые ленты ручьёв. Болл прокатился по льду и лопнул между обмороженными ногами, второй прошипел над глазами. Ворс на брюхе стоял дыбом. Лёд затрещал, сломался, и вода брызнула между мною и новыми боллами плазмы. На краю поля зрения показалась иссиня-чёрная корона. Все в потёках нейробитума, её зубцы были величиной с корабельные мачты.

Зимара явилась посмотреть. Хоть одним глазком глянуть, что же стало с её игрой.

* * *

Деус трижды обошла комнату по периметру с игледяной рапирой наголо и крименганом. Темнело, но сфинкс стоял на возвышении, и туманы ещё не добрались к его окнам-бойницам. Фонарик выхватывал новые тени в каменном мешке. Казалось, вот-вот из санитарного колодца или из вороха мятых банок, или из кучи тряпья, похожей на постель бродяги, выскочат маленькие негодяи. Но их не было. По крайней мере, там, где сказал Йола. Нет, Деус не ошиблась, не перепутала, не опоздала! Нет. Запах человечины и следы детских пальцев на обледенелом подоконнике: дьяволята были здесь. Ещё утром.

Сюда, по дороге в комнату, где окном служил глаз песца, Деус неслась по витым обрушенным лесенкам, не обращая внимания на боковые ходы и всевозможные лазы. Она что-то упустила, только и всего. С кем не бывает?

— Сырок, на, на… — она натыкала его носом в разворошённое тряпьё. — Ищи, ищи их!

Песец тявкнул и пропал в чёрном проёме. Деус присела у двери. Йола оборудовал темницу незамысловатым магнитным замком. Контроллер переливался следами короткого замыкания. Каким-то образом личинки взломали темницу. Но они не могли покинуть сфинкса, снаружи было чертовски холодно, всё утро и весь день бушевал шторм. Лимонная обезьянка медленно выдохнула. Она спускалась на первый этаж, прислушиваясь к шороху лисьего хвоста по древней пыли. Где-то в самом низу, в нагромождениях этажей, Сырок пронзительно затявкал. На весь мегалит разнеслись визги и топот. И крик:

— Собака!

Деус бросилась на звуки с крименганом наготове. Древние нохты не ведали, что такое симметрия, и три-четыре коридора спустя лимонная обезьянка заплутала. Чертыхаясь, она вернулась на то же место, откуда слышала детей. Стояла могильная тишина. Сколько времени она потеряла? Деус показалось, вечность. Она долго бежала вниз, а потом опять наверх, в другое крыло, в другую лапу или ляжку сфинкса. Наконец толкнула нужную дверь. В помещении валялся какой-то люминесцентный слизняк, и в его неверном свете сквозняки играли занавесками. Деус отпрянула в ужасе. Паутина. Здесь побывал жорвел! Она знала о зяблых тварях озера Рыш. Пару лет назад именно здесь Сырок — ещё совсем недопёсок — потерял задние лапы, когда пушистый хвостик в сугробе оказался плотоядной жабой. Этим утром им пришлось долго огибать злополучный берег и забираться в сфинкса с чёрного хода.

Первым она увидела Сырка. Песец лихорадочно бился в коконе из серебристой, липкой, противной паутины. Ещё два неподвижных кокона висели под потолком и на стене в углу. Деус вздрогнула. Она боялась, что жорвел где-то рядом, ведь всего минут пятнадцать назад она слышала визги. А теперь дети коченели трупиками с остекленевшими глазами. С ними было покончено, оставалось высвободить песца. И драпать, драпать отсюда, пока не вернулась зяблая тварь. Но в висках зашумело. Деус стало нехорошо. Жорвел-синдром, которым она обзавелась два года назад в этих местах, стиснул рёбра. Всякая тень казалась жорвелом. Лучом спасения был сквозняк, и Деус, едва тронув замотанного Сырка, пробормотала слабо:

— Сейчас… сейчас, я только подышу… и освобожу… тебя…

Спотыкаясь, она кинулась к окну. Деус свесила голову и глотнула мороза, который пробирал её наперегонки с ужасом. Она зачерпнула снега с карниза, чтобы умыть лицо. В тучах, в дымке над озером и в клубах пара от дыхания Деус бесились жорвелы… Что ж, Йола ждал видеоотчёт о смерти личинок, нужно было только послать эзеру видео. Даже не понадобится их выпутывать, яд уже обо всём позаботился, такая серая была у детей кожа под паутиной.

Снег на карнизе зашевелился. У Деус закружилась голова. И вдруг две широкие снежные лапы вцепились ей в плечи. Лимонная обезьянка даже не успела закричать, как лапы вытащили её из бойницы и швырнули наружу с высоты чёрт знает какого этажа. Падая, она разглядела, как в сиреневом мареве по ледяным лесам карабкался жорвел с кровавым крестом на брюхе.

* * *

— Миаш! Юфи!

Вышвырнув лимонную бестию из сфинкса, я упросила снег и лёд, чтобы они помогли мне вскарабкаться по стене. Во мне всё колотилось. Деус добралась первой! Неужели кончено, неужели всё кончено⁈ Когда я влезла через окно, первым бросился в глаза мохнатый кокон. Из него торчала голова песца, она вертелась и тявкала.