Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев

от зла! – твердо прозвучало сверху начало заклинания оммёдо. – Загрязнение ки очистится, вращение инь-ян есть порядок всего. К богам взываю, духам четырех сторон света повелеваю, помогите избавиться от зла. Пусть все, что движется ко мне, движется от меня. К богам взываю…

Монотонный речитатив звучал негромко, но волшебным образом гулко распространялся по всему зданию. Редкие удары колокола усиливали эффект, и даже карасу-тэнгу сжал голову руками.

– Найдите мне оммёдзи! – зло каркнул он. – Сожрите его! Разорвите на части!

Сама по себе зашевелилась веревка, и через мгновение узел на запястьях ослабился, и Хизаши, даже не успев охнуть, рухнул на пол. Рядом тяжело шмякнулся Кента.

– Чудеса, – выдохнул Хизаши и тут же позвал веер. Без духовного оружия, части самого себя, против рассвирепевшего Парада ста духов он был что букашка перед самурайским отрядом. Пусть даже и сборище ёкаев изрядно поредело усилиями Учиды Юдая, а это именно его голос навел смуту в зале, их оставалось еще предостаточно.

Воздух расчертила белая молния – и пальцы Хизаши сомкнулись на родном веере. Кента, возле носа которого тот пронесся, только удивленно моргнул. Он так призвать свой меч не мог.

– Асами! – крикнул он внезапно, указав рукой на сбежавшую хозяйку. Точнее, она метнулась к своему инструменту и расправила над ним ладони, готовясь заиграть. Этого нельзя допустить. Хизаши взмахнул кистью. Волна ки вышла не такая уж сильная – движения руками простреливали тело болью до самых плеч, но даже этого хватило, чтобы все тринадцать струн кото одновременно лопнули, и несколько из них оставили на щеке бакэнэко глубокие и тонкие, как волоски, порезы. Лицо ее тут же изменилось, утратив всяческую человечность. Теперь на подушечке сидела огромная черепаховая кошка с гневно вздыбленными усами, в черном косодэ с красными и золотыми карпами.

Голос Юдая звучал все так же ровно и твердо, но действие заклинания уже ослабевало, ведь даже самый лучший ученик Фусин не смог бы долго сдерживать ярость Парада ста духов.

Кента понял все быстро. Кинулся к столам и прямо под носом у растерянных ёкаев принялся один за другим разбивать запечатанные кувшины. Осколки разлетались по полу, хрустели под его ногами и перемалывались в порошок. Никто из них не видел, что происходило с заключенными в сосудах душами, но синие огни в фонарях тревожно замерцали, будто испугавшись. Хизаши отвлекся всего на миг, как на спину навалилась пушистая тяжесть, и бакэнэко лязгнула клыками рядом с его ухом. Лишившись артефакта, она совсем потеряла разум и бросилась на него как обычная дворовая кошка. И толку с такой атаки не было бы, но тут как некстати действие заклинания Учиды добралось и до Хизаши. В голове помутилось, силы вдруг начали таять на глазах. Растопыренные когти бакэнэко разодрали грудь. Хизаши пошатнулся, точно пьяный:

– Не слушай, борись!

Голос Куматани пробился сквозь дурман, Хизаши вернул себе самообладание и ударил бакэнэко между ушами сложенным веером.

– Получи-ка! – совсем не благородно выпалил он, и кошка зашипела и бросилась наутек, путаясь в подоле и забыв о том, что должна ходить на задних лапах.

Куматани закончил бить посуду, и Хизаши подозвал его. Сейчас был самый удачный момент, чтобы сбежать, но только Куматани оказался рядом, как Учида все-таки сбился, синие фонарики вспыхнули ярче, и зал наполнился хлопаньем крыльев. Тень карасу-тэнгу выросла, затмив раскрытые двери рёкана.

– Не уйдете! – каркнул он и ударил об пол посохом. Волны невероятно мощной осорэ разошлись от него, бросив учеников оммёдзи на колени. Хизаши понимал, что смог бы побороться с предводителем Хякки яко в прошлом, да и сейчас, возможно, тоже, но тогда он раскроет себя. Рано, пока еще слишком рано…

Тануки, одетый в короткое кимоно, почтительно протянул предводителю Парада уцелевший кувшинчик с нетронутой печатью. Карасу-тэнгу взял его и поднес к птичьей голове. Повернул ее, скосил круглый черный глаз.

– Оммёдзи! – вырвалось у него из горла. – Здесь душа оммёдзи!

Хизаши обреченно прикрыл веки.

Снова забыл про Мадоку, а тот тут как тут – опять все испортил.

– Я же… – растерянно пробормотал Кента, но стиснул зубы, когда новая волна ауры страха карасу-тэнгу пробрала до костей. Хизаши знал, о чем он думает. «Я же разбил все кувшины! Как я мог пропустить Мадоку?»

Толпа сплотилась и в едином порыве ринулась на наглых людишек. И смела бы, если бы не женский окрик:

– Стойте! Дайте мне взглянуть поближе на этого красивого юношу.

Хизаши скривился, не сомневаясь, что речь идет о нем. Кенту чаще именовали милым, особенно женщины… постарше.

Вперед выползла Нурэ-онна[116], ее верхняя половина была прекрасна и невинна, а нижняя шуршала по доскам пола змеиными чешуйками длинного гибкого хвоста. Женщина-змея подползла к пленникам и склонила набок хорошенькую головку.

– Неужели?.. – протянула она. – Нет, я, должно быть, ошиблась.

Она наклонилась ниже, обдавая запахом речной воды и щекоча кончиками волос. Ее колдовской взгляд скользнул по Хизаши сверху вниз и обратно, и на полных темных губах заиграла плотоядная ухмылка.

– А даже если и ошиблась, – сказала она, – уж больно раздражающий этот человечишка.

Хизаши перевел дух, да только рано. Разбалтывать его тайну Нурэ-онна передумала, но они прежде общались, а вот закончилось это общение ссорой. Ничего хорошего от нее Хизаши не ждал. Из ее рта вывалился длинный раздвоенный язык, и Нурэ-онна, победно зашипев, протянула руки. В тот же миг Кента переборол оцепенение и почти рухнул на Хизаши, закрывая собой. Растопыренные, холодные и скользкие, пальцы женщины-ёкая вцепились ему в шею. Запахло паленым, и Нурэ-онна с воплем отпрянула, разметав кончиком хвоста особо мелких собратьев.

– Что это?! Что он сделал?!

Она принялась дуть на дымящиеся пальцы и зализывать их языком. Желающих напасть на людей поубавилось, только карасу-тэнгу остался стоять на месте.

– Что это он сделал?

– Что ж такое делается-то?

– Как он посмел?

Взволнованные и негодующие шепотки эхом пронеслись по толпе ёкаев. Хизаши понял, что прямо сейчас их есть не будут, и выпалил, не дав себе время на раздумья:

– Видите? Видите? Этот человек благословлен самим Абэ-но Сэймэем!

– Так он же помер давно, – простодушно отозвался кто-то с задних рядов.

– Его дух сильнее плоти, – весомо заметил Хизаши. – Мой друг особенный, избранный! Любой, кто тронет его или меня, поплатится жизнью. Внутри Куматани скрыта великая мощь, просто он вынужден постоянно ее сдерживать. Если сорвется, тут камня на камне не останется, ни от рёкана, ни от вас.

Выдохнув, он осторожно оглядел ёкаев вокруг. Поверили или нет, но никто больше не тянул лапы. Слава величайшего оммёдзи древности все еще была жива в памяти многих из них.