Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

— Я не понял… А вы разве не бессмертные, как мы?

— Не совсем. Вы — высшая каста, скажем так. Нос, конечно, особо никто не задирает, но всем понятно, что главные — проводники. Мы, скажем так, вспомогательная должность. Мы — те, кто не смог бы работать с душами полноценно. Однако у нас проснулся дар, и мы хотели помочь… И нас поощрили.

— И как это выглядит?..

— Ну, сегодня я заработала два дня. Может быть, заработаю и ещё. Самой себе мне одного хватит, допустим. Другой могу использовать завтра. Чтобы оставаться всегда такой же. Мы контролируем свой возраст сами. Если использую два дня сегодня — стану моложе на день.

— Ни… нифига себе, — выдал я. — А как эти дни вообще выглядят? Как ощущаются? Или…

— Открой бардачок.

Я открыл. Там, на кипе обязательных в любой машине бумаг, лежала круглая золотая коробочка, типа шкатулки.

— Можно?

— Да, загляни.

Я заглянул. Внутри лежали неприглядного вида сероватые и неровные пилюли. Их было пять.

— Вот так и выглядят. По одной в день — и подтяжка лица не понадобится никогда. Дальше сообразишь?

— Что соображу?

— Ну же, Тимур. Сообрази, почему некоторые могут не хотеть уходить из обходчиков в проводники.

Я думал несколько секунд. Потом неуверенно предположил:

— Их можно… передавать?

— Бинго, как говорят в фильмах, не знаю, почему. Болтать про это не любят, но ты парень умный, думаю, сам сможешь в уме нарисовать немудрёные драмы, надежды, истории, которые заставляют большинство из нас кататься по улицам города, высматривая души. Да, конечно, мы все понимаем, что делаем благое дело, и гордимся этим. Мы не будущие пожиратели, если тебя это беспокоит. Но впереди у нас пара пряников, а над нами всегда занесён кнут. У всех есть кто-то, кому не досталось дара видящего, но его очень не хочется отпускать… А ему не хочется уходить.

Я закрыл шкатулку, вернул её в бардачок.

— Рассказать легенду о чёрном обходчике? — предложила Таня, сменив тон с грустного на заговорщический.

— Дай угадаю. Он убивал людей, чтобы потом увозить души к проводникам?

— Говорят, до сих пор убивает, — хриплым шёпотом поведала Таня. — Если увидишь в призрачном мире катафалк или карету, запряжённую лошадьми — не вздумай садиться!

— Про карету мне Мстислава что-то говорила, да…

— Да уж, понимает, что ситуация серьёзная, конечно, надо новичка предупредить.

Я содрогнулся. Блин. Что, поверил, что ли? Бре-е-ед! Бред же? Я посмотрел на Таню. Она вела фургон с непроницаемо серьёзным выражением лица.

— А как он души привозит? — нашёл я слабое место в этой страшилке. — Левого человека на раз узнают же на приёмке.

— Говорят, — всё тем же голосом, будто сидела ночью у костра, сказала Таня, — что он может принимать облик любого из обходчиков. Любого. Не отличить. Но пуще всего ненавидит других видящих. Поэтому тех, кто к нему в машину садится, он увозит неизвестно куда, и назад они уже не возвращаются. Вот, например, сел ты в фургон к как будто бы знакомой обходчице Тане, заманил в её машину сразу две души… А посмотрел ли ты хотя бы, куда она тебя везёт?

Я вскинул голову, огляделся. Таня сворачивала к парковке возле отеля.

— Ты б себя видел! — расхохоталась она, дружелюбно врезав мне в плечо кулаком. — Надо всем рассказать, что лишила тебя невинности. Ух, как меня возненавидят!

— За что?

— Ну, знаешь, у нас не так часто появляются новички. Каждому хочется подколоть, а байка про чёрного обходчика работает лучше всего. Но я успела первой. Йу-ху! Давайте, выметайтесь из тачки, джентльмены.

Я вылез из фургона, открыл дверь Михаилу Ивановичу.

— Спасибо, что помогла, — сказал, подойдя к пассажирскому окну.

— Всегда пожалуйста, — отдала честь Таня.

— Это игра такая.

— А?

— Бинго. Игра, типа лото. А может, лото и есть. Там когда кто-то достигает счастья — орёт: «Бинго!». Оттуда и пошло.

— Хм. Не знала. Спасибо.

Я хлопнул по борту ладонью, и Таня отчалила. Проводил фургон взглядом.

Подумал о Камерном театре. Где души, надо полагать, играют в спектаклях и через это возносятся. Видимо, через что-то типа катарсиса. Там ведь тоже кипит своя жизнь, происходят какие-то невероятные истории… Может, зайти как-нибудь на чашку чая? Чисто дружественный визит, из интереса. Обмен опытом.

Как-нибудь, когда загрузки такой не будет, как сейчас. Лето жаркое. Я бы даже сказал, чертовски жаркое. Оттого, небось, и смертность повысилась.

— Идёмте, — вздохнул я и повёл Михаила Ивановича обратно в номер.

* * *

Сидя на кровати, Михаил Иванович перевернул последнюю заполненную страницу фотоальбома и уставился на белые пустые кармашки для снимков.

— Вот как, — пробормотал он. — А я и забыл… Всё забыл.

— Вы не виноваты, — сказал я. — Так случается.

Старик вздохнул.

— Знаешь, Тимур, я думал, что воспоминания — самое дорогое, что у нас есть. Что там, после смерти, будет… что-то вроде фотоальбома. А теперь вот смотрю и понимаю: нет. Фотоальбом закончился. А что дальше?

Он поскрёб пальцами белую страницу.

— Другое, — просто сказал я.

— То-то и оно, что другое. Тот, кого звали Маэстро, людей хорошо понимал. Не хотим мы другого. Боимся. Мы хотим того же самого. Фотоальбом мы хотим, вот.

Я молчал, не зная, что тут сказать. Но Михаил Иванович прекрасно обходился без моих реплик.

— Да только вот теперь вижу. Любой фотоальбом заканчивается. А если бы не заканчивался? Если бы вечность только его и листать, не поднимая головы? Снова и снова, одно и то же… Счастье для маразматика. Каждый день новости, а душа спит, аж похрапывает…

Михаил Иванович потянулся и положил альбом на стол. Сжал на коленях кулаки.

— Нет, — твёрдо сказал он. — Не так нас воспитывали, чтобы мы после жизни в собственной блевоте засыпали.

Прозвучало грубо, я чуть не поморщился. Однако Михаилу Ивановичу, похоже, именно такого толчка, идущего изнутри, и не хватало. Он начал светиться.

— Знать не знаю, что там будет, — сказал он, легко поднявшись на ноги и устремив взгляд вверх, — но что ж я, хуже других, что ли? У них, значит, силы есть, а мне тут плюхаться, пока не исчезну? Я человеком жил — человеком уйду!

Крик породил