Лётчик: Лётчик. На боевом курсе! Под крыльями Босфор - Владимир Владиславович Малыгин

Наутро бодро подскочил с кровати. В номере воздух свежий, прохладно даже. Спали-то мы с открытой форточкой.

– Подъём! Труба зовёт! – растормошил штурмана. – Вставайте, Фёдор Дмитриевич, пора завтракать.

А сам быстренько зарядочку сделал. Без фанатизма, минут на пять. Так, чтобы размяться только. Вчера ещё и с экипажем наше награждение отметили. Тут уж Маяковский расстарался. Посидел с нами и после второй распрощался, убежал к своим друзьям-знакомцам. Да хвастаться наградой побежал, куда же ещё. За ним и Сергей ушёл. Почему бы и нет? Он тоже местный, питерский. Чуть позже мы и вовсе остались с Семёном вдвоём. Инженер откланялся, штурман следом, Игнат. Ну, с Игнатом всё и так без слов понятно. А мы посидели немного да на чай перешли.

Перед сном ещё и прогулялись вдоль реки, стылым воздухом подышали, влагой напитались. Зато организмы прочистили. И стоило тогда деньги на запрещённое указом ядовитое зелье тратить? Вот в чём вопрос. Зато посидели хорошо…

А теперь бы позавтракать да чашечку ароматного кофе выпить, и вообще красота получится!

Уже когда заканчивал завтрак, в окно увидел знакомую машину. Не ошибся я в своих предположениях. Ну да ладно, лишь бы надолго не заняли. Мне ещё самолёт получать, да к перелёту готовиться.

Глава 16

Свою чашечку кофе на завтрак я тогда всё-таки успел выпить. И только после этого вышел на улицу к лакированному автомобилю. И неожиданная утренняя поездка у меня выдалась на этот раз не в Зимний дворец, как можно было ожидать, а к зданию жандармского корпуса, что по понятным причинам сразу напрягло. Получается, очередная встреча у меня на этот раз будет с Джунковским.

Владимир Фёдорович тянуть не стал, кивнул в ответ, быстрым жестом предложил подойти ближе к столу, поморщился, когда я остановился рядом, и кивнул на стоящий рядом стул:

– Присаживайтесь, Сергей Викторович. Разговор у нас с вами будет недолгий, но важный.

Замолчал, пока я присаживаюсь, коротким быстрым взглядом стрельнул мне в глаза и зарылся в каких-то бумагах на столе. Бумаг-то этих раз-два и обчёлся. Нет на столе почти ничего, пару листочков лежит и даже, по-моему, девственно чистых. Для антуража, так сказать, и создания рабочей атмосферы в кабинете. Шуршит бумагами Владимир Фёдорович, да в мою сторону периодически поглядывает, ждёт, когда я созрею.

Похоже, ожидает меня совсем непростой разговор. И Марии Фёдоровны, без которой ещё ни разу не проходило ни одна наша встреча, нет, и вообще никого нет, кроме шефа жандармов. Гадость какую-нибудь сейчас услышу. Наверняка. А в голове пусто, никаких идей по этому поводу нет. Страшно ли мне? Само собой. Кому бы не было страшно? Но и трястись я никогда не буду. Случись подобное событие где-нибудь в более благоприятном для меня месте, так я бы ещё побарахтался, придумал бы что-нибудь этакое. А в этом кабинете без вариантов.

Нажмёт сейчас скрытую кнопочку командир корпуса, набегут в кабинет добры молодцы в голубых мундирах, подхватят под микитки и утащат в тёмное подземелье. А может, и нажимать ему не понадобится – может, за нами и так кто-нибудь откуда-нибудь да присматривает. Не за нами, а за мной, за моим поведением, само собой.

Настолько живо представил себе подобную картинку, что не удержался таким своим мыслям и усмехнулся. К моей чести не совсем усмехнулся, так, про себя хмыкнул, а вот похоже, что-то в глазах у меня этакое проскочило. Потому как внимательно всматривающийся в моё лицо Джунковский это моментально засёк. И тут же спросил, не постеснялся:

– О чём подумали, Сергей Викторович? Что такое весёлое в нашей встрече усмотрели?

– Откровенно?

– Желательно.

Подумал – а почему бы и нет? Терять я ничего не потеряю и вряд ли, если что, себе этим откровением хуже сделаю. Зато сразу станет ясно, что мне от этого разговора ждать и к чему себя готовить. Хотя-а. Я, как тот пионер, со времени попадания сюда, в эту эпоху, ко всему готов. Даже к самому поганому.

Так что поведал я Владимиру Фёдоровичу о промелькнувших у меня мыслях, не стал утаивать.

– Хм, интересно. И что? Так просто бы дали себя схватить? Даже не посопротивлялись бы? Хотя бы для приличия?

– Здесь не стал бы… – дальше пусть сам за меня додумывает.

– Прошу прощения, Сергей Викторович, за моё любопытство. Сами же знаете, служба… – тоже еле заметно усмехнулся Джунковский.

Я только веки опустил. Чуть-чуть. Понимаю, мол. И насторожился. Похоже, сейчас я и услышу, чему и кому я сегодняшним визитом в корпус обязан…

– Сергей Викторович, мне поручено, – глаза моего собеседника чуть приподнялись вверх, явственно намекая на кого-то явно повыше званием и должностью, – поставить перед вами довольно-таки непростую задачу. Почему именно мне и почему именно вам, вы сейчас и сами сообразите…

И я сообразил. Сразу, как только первые слова услышал. И понял, почему именно мне доверено выполнение этой задачи. И кем доверено. Само собой, нашим императором. Николай не Вильгельм и не какой-либо другой правитель в Европе, он слишком щепетилен в подобных делах, приличия старается соблюдать. За что, кстати, и пострадает. Поэтому и не может напрямую мне этот приказ отдавать. Жандарма на это дело подписал. А так сделаю я работу, и всем вроде как станет понятно, кто за этим стоит. По мне так ерунда всё это. Да, а почему Мария Фёдоровна в сегодняшней встрече участия не принимает? Излишней щепетильностью она, в отличие от Ники, не страдает, женщина достаточно жёсткая и решительная. Зато дополнительный авторитет бы себе заработала. Пригодится ведь в будущем. Да и в настоящем тоже…

А поручено мне вернуть обратку за недавний налёт «Цеппелинов». Вряд ли кто-то другой смог бы проделать нечто подобное. Эскадрилья Шидловского? Должного опыта маловато. Могут, конечно, и справиться, но здесь промахнуться и опозориться ни в коем случае нельзя. На всю Европу ославимся ведь. Опять же выход на цель и само бомбометание должно быть настолько точным, чтобы никто из мирных жителей не пострадал. Мы не варвары, просто так напропалую сыпать бомбы по столице не станем!

Разговор получился не то чтобы трудный, но какой-то вязкий, что ли. Мне бы и двух фраз хватило. Летишь туда-то. Бомбишь то-то. И всё. А тут объясняют и объясняют, на чувство долга ссылаются. Что объяснять-то – война идёт. Потому что может гражданское население пострадать? Не понимаю, мы с кем воюем? Со страной или лишь с армией? Лучше бы о нашем мирном населении так же заботились…

На доведение приказа