"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29 - Виталий Свадьбин

Ангелина короткими очередями над моей головой, рассеивала набегающих врагов.

Ну же Кристобаль, думал я отмахиваясь из последних сил неужели ты ничего не заметил, пропустил, не услышал…

Я был уже на грани. Я еле двигал мечом. Противопульный щит моргнул и пропал. Меня начало пожирать оцепенение токсичного отката цена трех выпитых за короткое время эликсиров.

Кристобаль услышал.

С башни вылетел сноп фаерболлов, положивших часть нападавших. А через пять минут после того, как мой флаг поднялся на обзорной башней Фламберга, Рустам и его бойцы ударили атакующим силам противника в тыл.

Стреляя из автоматов, выдвигая вперед пулеметы и занимая ключевые позиции, заводское ополчение смело тылы гвардейцев и погнало их навстречу нашим пулеметам.

Под кинжальным огнем гвардейцы падали, как скошенная трава. Пленных не брали. Да никто и не сдавался.

Это был полный разгром.

А я же упал перед защищённым мною Фламбергом, навзничь, на спину. Надо мной не было ничего уже, кроме неба, высокого неба с тихо ползущими по нему серыми элементалями-исполинами. Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как мы сражались, подумалось мне. Не так, как я только что отстреливал черепушки бронепанцерным пилотами и разрубал пополам двуручным мечом пехотинцев, не так, как бежали и корчились раненые гвардейцы, которых мы добивали пулемётом и фаерболлами — совсем не так ползут воздушные исполины по этому высокому бесконечному небу Южной Новой Аттики.

Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! Всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме него. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава богу!

А Новая Гвардия на этом континенте очень скоро перестала существовать.

Глава 121

Героическая песнь

После битвы я сидел, сгорбившись, на клетке оставшейся от Клеткоголового, уронив обессиленные руки на Меч Бури, что лежал у меня на коленях.

Вымотан я. Вымотан до предела.

Нанотолий сидел на мече у меня на коленях и брезгливо выбирал из шёрстки каменную крошку, попавшую во время обстрела.

Где-то он отсиделся во время сражения, но только утихла перестрелка, тут же появился, мерзавец, с довольно задранным пушистым хвостом. Мол, я в вас верил, молодцы.

Ладно, я потом с ним ещё поговорю.

«Антилопа-Гну» с пробитыми шинами застряла у самого въезда в парк, вокруг неё лежали груды тел гвардейцев, которых мы там положили, но никто из экипажа героического гантрака не пострадал. Ангелина и Тисифона сидели рядом на капоте усталые донельзя, но живые.

Хорошо.

Тётка подошла ко мне, окинула пытливым взглядом, нет ли где лишних дырок, покосилась на то что осталось от Клеткоголового и вздохнула.

— Ты бы не сидел на этом, — заметила тётка. — А то вдруг детей не будет, или ещё чего.

Я только рукой махнул. Пофиг уже.

Моя личная певица брела по полю боя, озираясь в священном ужасе. Да, такой бойни здесь ещё не видали, даже и не знаю, найдешь ли ты нужные слова, вдохновенная сочинительница, чтобы передать окружающий нас кошмар.

Хорошо, что это все наконец кончилось.

Тётка тут же расторопно организовала сбор трофеев и уборку тел. Могу понять, тут для её мастерской по ремонту оружия работы на год вперед разбросано. А если они ещё и ремонт хоть одного бронепанцера потянут…

Я всем этим оружием смогу ещё одну роту снарядить.

Кое-каких пленных мы-таки взяли. Все раненые. Я видел, как доктор Штирц с добровольцами с завода начал сортировку по тяжести ранений и оказание первой помощи.

Чёрт, у нас же в доме тоже раненых полно. Битва оставила после себя целый госпиталь раненых у меня на руках. Нужно послать в Номоконовск за помощью. Но нет, он же ещё захвачен. Это нам самим придётся идти туда с помощью. Вот тоже ещё забота с этим городом, планирование, сбор ресурсов, трата сил…

А потом Рустам, вооруженный любимым родовым ещё автоматом, где-то в выкошенном пулеметами парке, вытащил из дренажной канавы, пленил и лично отконвоировал ко мне Златозубого.

— А, давно не виделись, — утомленно заметил я. — Видимо, время подошло?

Златозубый болезненно поморщился, словно все его позолоченные клыки заболели разом.

— И что же мне делать с тобой, таким красивым? — утомленно спросил я.

Златозубый быстро стрельнул глазами по сторонам, поежился и буркнул:

— Понять и простить?

Я аж захохотал от такой дерзости:

— Ты откуда на нас свалился, такой незамутненный? Ты реально думаешь, что сможешь отпетлять после всего этого?

Я обвел рукой раздолбанный в хлам парк, разбитые деревья, чадящие автоматоны, убитых людей.

— Мой папа — Великий Канцлер, — пожал Златозубый плечами.

Охренеть, Вот это был внезапный сюрпризец!

— Игорь Игоревич? — уточнил я.

— Мой папа, — пожал Златозубый плечами.

Фига се какой у Великого Канцлера в семье конфликт поколений! Шекспир нервно вздрагивает. И что самое удивительное — ведь не скажешь на вид. Сколько Златозубому? Двадцать пять? Тридцать? А Канцлеру — столько же на вид.

Значит, кто-то из них врёт, но меня это сейчас ничуть не волновало.

— Так ты у нас Болотников, — протянул я. — Наследник, небось?

— Я выше этих условностей, — надменно бросил Златозубый Игоревич.

Так ведь и не знаю до сих пор, какое у него настоящее имя.

— Нда, — в некотором афиге отозвался я. — Заложником будешь?

— Вряд ли у вас это получится, — надменно отозвался Златозубый.

— Серьезно так думаешь? — нахмурился я. — Тогда, что ты предлагаешь?

— Я предлагаю вам мир, — Златозубый сверкнул золотом своих клыков. — Вы славно сражались и заслужили эту ничью.

— Чего? — я как-то даже и не нашелся сразу, чего ему ответить.

— Пожмем друг другу руки, — пояснил Златозубый. — И разойдемся в разные стороны, довольные друг другом.

И он протянул руку мне для рукопожатия.

Ваще охренел?

Я скривив бровь, удивленно посмотрел на эту открытую ладонь.

Потом он встряхнул рукой и поймал в эту ладонь выпавший из кистевой кобуры позолоченный мелкокалиберный пистолетик и выстрелил мне прямо в лицо.

Первое, что я увидел, проморгавшись после выстрела, это пальчики Нанотолия, брезгливо на кончиках удерживающих вероломную пулю. Нанотолий окатил Златозубого явным презрением и отбросил пулю в травку, как несъедобное насекомое.

Никто из моих даже не удивился. Ну, а чо, дело-то привычное, Нанотолий у нас кладезь чудес. А