Звено цепи - Маргарита Гуминенко

— Ладно… — прохрипел Марк, расслабляясь. — Можешь отпускать…

Едва Данила разжал хватку, Марк сделал попытку броситься на скованного Дубова. Молодой фээсбэшник перехватил его "в полёте" и дёрнул назад.

— Ну всё! — рявкнул он. — Мало того, что вы своими выкрутасами заставляете кататься за вами по всем дорогам!..

— Всё! — выдохнул ему Марк. — Понял я!

Вывернувшись из-под руки Данилы, Лисовской отошёл к своей машине и сел прямо на землю, прислонившись к пыльной дверце. Ему нужно было отдышаться и прийти в себя, прежде чем что-то спрашивать или говорить…

* * *

Доктор Люся позвонила Сокольскому, когда он собирался вернуться на базу, спешно вызванный майором Киппари. Поговорить с Зоей Курковой ему так и не удалось. Пришлось поручить её сопровождению во главе с улыбчивым Тимофеем Шхерой.

— У тебя есть пять минут? — спросила майор Бердникова.

— Нет, — честно ответил он, но тут же поправился: — Ради ваших новостей я отложу все дела.

— Тогда слушай внимательно.

Их защищённые от прослушки телефоны давали возможность говорить о делах прямо и без намёков, но всегда оставалась возможность, что тебя кто-то подслушивает ушами из-за ближайшего угла. Поэтому Сокольский отошёл от машины и остановился за толстым стволом единственного во дворе дерева.

— Говорите, Людмила Кирилловна, — предложил он.

— Я тут исследовала труп нашего подопечного и ломала голову, от чего сработал механизм самоликвидации, — продолжила майор Бердникова. — А оказалось, что проблема серьёзнее. Мы не учитываем, что если имплантат мог получать сигналы извне, значит, у него есть автономная система питания. Это ведь не чип в собачьей холке и не шрих-код на упаковке с сосисками.

— И в чём проблема? — спросил Сокольский.

— А проблема в том, мой дорогой, что любой аккумулятор рано или поздно разрядится и его придётся заменять. А если он вживлён в тело, он должен быть ещё и миниатюрным.

— Хотите сказать, что у этого имплантата был определённый "срок годности"?

— Нет! — отрезала тётя Люся. — Хочу сказать, что неизвестный нам гений придумал автономную систему питания. Что-то вроде солнечной батареи, но работающей не на энергии солнечных лучей, а на энергии биохимических реакций, протекающих в самом организме. И я, кажется, нашла частицу этого аккумулятора. Могу предположить, что одновременно имплантат играл роль маячка, по которому хозяева отслеживали своего агента. Дальше лишь моё предположение: по маячку наши неизвестные "друзья" поняли, что их человек попал не в морг и не в обычную городскую больницу, а в закрытое заведение. Допускаю, что сыграли роль МРТ, а может, и мой сканер: имплантат подвергся волновому воздействию и в нём запустился процесс самоликвидации. Изобретатели имплантата могли предусмотреть такой ход. Если я права — мы сами убили этого парня.

— Вот как… — проговорил Сокольский. — И сигнал никто из наших не отследил.

— Это не так просто, — напомнила тётя Люся. — Мы не знаем, какую частоту они используют. И такое маленькое устройство не может давать постоянный сигнал. В какой-то момент хозяева начали прощупывать пространство, разыскивая своего агента, могли дать несколько импульсов — обнаружить его, проверить адрес и после этого принять меры. Именно поэтому он прожил в моих руках так долго.

— Я понял, — ответил Сокольский, которому не казалось, что интервал в три часа можно признать долгим.

— Надеюсь, что помогла, — сказала доктор Люся.

— Даже не представляете, как! Я постараюсь к вам заглянуть через некоторое время.

— Тогда до встречи! — попрощалась майор Бердникова и завершила звонок.

Сокольский убрал телефон и успешно справился с желанием стукнуть кулаком ни в чём неповинную сосну. Проблемы у них размножались, как микробы в чашке Петри — и конца этому процессу пока видно не было.

Глава четвёртая. Цена чужой жизни

— Лейтенант! Потрудитесь зайти ко мне!

Слава смекнул, что фраза "потрудитесь зайти" не предвещает ничего хорошего. Нормальный человек сказал бы просто: "Зайдите!"

— В кабинет? — переспросил он сдуру.

Сергей Сергеевич наградил его взглядом, выражение которого колебалось между недоумением и презрением. Потом шагнул за двери, но закрывать створку не стал. Наверное понадеялся, что даже такой тупица, как Ольгин, сообразит пойти следом.

Слава незаметно вздохнул и направился за ним. Хотя он не боялся Ланского, но совсем не робеть перед этим "корифеем старой гвардии" было трудно. Тем более, Ланской Ольгина не жаловал и наверное, проел Сокольскому, а заодно и генералу Чёрному, по аккуратной такой плеши, доказывая, как они были неправы, позволив завестись в подразделении этому "бывшему уголовнику". То, что Ольгин полностью реабилитирован, Сергея Сергеевича Ланского ничуть не смягчало.

— Докладывайте, как продвигается ваше расследование, — потребовал с Ольгина Ланской, усаживаясь в своё кресло. Почему-то слово "ваше" он выделил интонацией, словно Ольгин обстряпывал какое-то одному ему ведомое дельце, а не работал вместе со всей группой.

— Мне нужно, чтобы в кабинете полковника Мегавого поставили прослушку, — рискнул сказал Слава. — И на его телефон тоже.

Ланской задумчиво посмотрел на него, ничего не переспрашивая. Слава счёл это хорошим знаком и добавил:

— Я уверен, что он знает убийцу полковника Астафеева.

— Откуда такой вывод? — живо спросил Ланской и подался в его сторону.

Ольгин покрепче обнял папку, словно она была его спасательным кругом, но заговорил спокойно и с убеждением:

— На момент убийства в помещении находилось только двое посторонних. Оба они сидели в приёмной через два кабинета, вместе с секретарём, который никуда не отлучался вплоть до обнаружения трупа. Полковник Мегавой, по его собственному утверждению, ушёл на полчаса раньше этого события, что подтверждает отметка в компьютере на проходной.

— Из этого вы делаете вывод, что именно Мегавой должен знать убийцу? — переспросил Сергей Сергеевич. — Каким образом? Столкнулся с ним при входе? Пропустил по своей карточке?

— Я пока не знаю, — признался Слава. — Но вот смотрите! — Он развернул папку и выложил перед Ланским свои подсчёты. — Пропуск Мегавого зафиксирован на проходной вот в это время. А камера наблюдения, которая висит в арке, показала, что он прошёл в сторону Невского на тридцать пять минут позже.

— Он мог не сразу уйти с площади, — заметил Ланской.

— Мог! Но сам Мегавой сказал, что сразу же уехал. Теоретически, он конечно мог простоять полчаса на площади и сам того не заметить…

Сергей Сергеевич хмыкнул, но соглашаться не спешил.

— Техника иногда даёт сбои, — подсказал он. — Камера могла сработать неправильно.

— Тогда можно предположить, что сработала неправильно и система, которая фиксирует пропуска? — тут же поддержал Ольгин. — Тем более, что охранник, который дежурил в тот день,