Фантастика 2025-40 - Ольга Ярошинская

— Я-то нормально. Псы тоже молодцы. Мы тут немного даже прогулялись, самую малость, не привлекая внимания. Но на деревне, я вам доложу, такой шухер!..

— Немудрено. Такого тут отродясь не было…

Петр Петрович даже с какой-то галантностью подсадил даму на переднее сиденье, сел за руль, тронул с места, строго мигнув левым поворотником.

— Ну, Петр Петрович, — пробормотал полковник, — все у него по правилам! Вот что значит старая школа…

И мы поехали за «Москвичом», чьи габаритные и номерные огни четко светились в ночи красным и белым светом. Дорога была почти пуста, Петр Петрович уверенно держал скорость 80–90, мы шли с интервалом метров сто.

Я положил Грому ладонь на голову, ощутил, как ему приятно это скупое внимание хозяина. Ехать, понятное дело, было всего ничего, и вот уже замелькали по сторонам первые городские кварталы.

Романов слегка кашлянул, как бы психологически предваряя начало серьезного разговора.

— Алексей Петрович, — обратился он к Смольникову, — послушай…

Глава 10

— Слушаю, — суховато произнес Смольников, видать, морально подготовясь к любой информации из уст командира части.

Тот сделал едва заметную паузу.

— Что, Сергеев, — сказал он, — посвятим твоего взводного в некоторые детали?..

Я дипломатично улыбнулся, отметив про себя «некоторые». Не знаю, отметил ли старший лейтенант.

— Слушаюсь, товарищ полковник.

— Чего ты слушаешься?

— Ваших распоряжений.

— Ладно, в принципе правильно отвечаешь… Алексей Петрович! Ты человек умный, понял уже, что Сергеев мною привлечен к некоторым… особым операциям. И это строго конфиденциально. Строже некуда. Ну вот… собственно, так.

— Ясно, — ровным голосом ответил старлей. — Все что видел, слышал, все умерло. И дальше не родится. А псы наши — они народ не болтливый.

И он неожиданно подмигнул мне. Даже в полутьме автомобильного салона это было видно. Я по-дружески слегка потрепал Грома побоку, зная, какая это для него моральная поддержка.

— Я в тебе не сомневаюсь, — с особым значением произнес командир. — И просьба у меня к тебе, Алексей Петрович: сейчас в часть приедем, я приказ напишу… Задним числом, понятно, ну да что ж теперь. Что рядовой Сергеев отправлен на спецзадание до завтра. С оружием и со служебной собакой. До четырнадцати ноль-ноль. Понял, Сергеев?

— Так точно.

— Завтра в два часа дня на КПП как штык!

— Есть.

— Алексей Петрович, приказ объявишь в подразделении, чтобы лишних вопросов ни у кого не было…

— Есть.

Мы уже проехали вокзал, приближаясь к городку. Петр Петрович дорогу знал: заморгав левым поворотником, он свернул к офицерским домикам, притормозил у командирского. Шеф тормознул следом, велел:

— Пошли, Сергеев.

А с скомандовал Грому:

— Рядом, — и пес послушно выпрыгнул.

Освещение в городке было очень хорошее, фонари сияли как на Невском проспекте. Или улице Горького в Москве. Я видел, как Наташа выбирается из машины… Романов устремился к «Москвичу»:

— Петр Петрович! Проводи пока хозяйку, мы сейчас.

И метнулся ко мне:

— Сергеев! Я надеюсь, ты понял? Всеми правдами и неправдами выпытай из нее все! Даю тебе карт-бланш. Цель оправдывает средства — слыхал?

— Конечно.

— В данном случае это в самый раз!

И второпях придумал версию: нас привлекли правоохранители на спецоперацию, пришлось просидеть в засаде, но бесплодно…

— А документально я прикрою. А ты постарайся узнать все, вплоть до самой мелочи. Понял? Задача сложная, конечно. Но и ты парень неглупый. А кроме тебя теперь она же никому не откроется… Ну, ты понимаешь, о чем я!

— Естественно.

Неуставным ответом я подчеркнул особенность задания.

— Постарайся, — командир сказал это тоже по возможности душевно. — Ты ведь понимаешь, как это важно!

— Да.

— Все. Действуй!.. Петрович! — крикнул он. — Спасибо, смена идет! Молодое поколение.

— Вижу, — с неуловимым юмором откликнулся Петр Петрович. — Вручаю вам… — и даже шутливо козырнул.

Наташа неуверенно улыбнулась.

— Да, Борис, — пробормотала она, видимо, не зная, как себя вести. — Прошу… Только нашего друга лохматого придется оставить здесь. Да? — она повернулась к псу, улыбнулась ему. — Как тебя зовут, дружок?

Она сказала это без малейшего наигрыша, совершенно искренне, устало, но приветливо, и Гром махнул хвостом, безошибочно почуяв по-настоящему добрую душу безалаберной, сумбурной, в чем-то бестолковой женщины, как мало кто умеющей притягивать громы и молнии на свою голову.

— Это, Наталья Владимировна, мой друг Гром, — сказал я, улыбнувшись.

— Можно погладить?

— Конечно, — ничуть не сомневаясь, сказал я.

Присев, Наташа погладила Грома по голове, по шее, и по всем повадкам пса в этот момент я видел, что ему это… ну, не то, чтобы очень приятно, но во всяком случае, он чувствует светлую позитивную энергию от женских ручек.

— Хороший, хороший песик… Ну уж побудь здесь, ладно?

— Лежать, Гром, — поддержал Наталью и я. — Место!

Он глянул на меня. Взгляд его сказал мне: ладно, хозяин. Место, так место.

Я снял с собаки ременную сбрую, сказал Наталье, что надо дать Грому воды и желательно какую-то подстилку.

— Ну, конечно! — хозяйка засуетилась.

И тут взгляд ее упал на полы роскошного кожаного пальто, порядком потертые во время беготни на коленках. Огорчилась:

— Ну вот… Пальто испортила.

— Зато живая осталась, — я усмехнулся.

— Да уж, — она вздохнула. — Просто приходил Сережка, поиграли мы немножко… Мир приключений. Слушай, Борис! Хорошо, что ты пришел… я так понимаю, что ты до завтра здесь будешь?

— Буду.

— Ох, хорошо! Не знаю, что бы я одна сейчас делала… С ума бы сошла. Я не знаю, как забыть этот день, когда я буду одна! Все равно ведь память будет приходить…

Ну, здесь я постарался вцепиться в тему:

— Слушай, Наталья Владимировна, — я постарался выразиться поофициальнее, чтобы звучало внушительнее, — тут ведь вот какое дело… Это может быть неприятно, но давай постараемся все вспомнить. Что они тебе говорили? Что ты о них можешь сказать?..

И так далее. Я нажимал на то, что надо вытащить на поверхность все, что могло ускользнуть, забыться, потеряться в этих событиях, чтобы в тайниках памяти не гнездились пугающие призраки, способные переродиться в сны, кошмары, от чего когда-нибудь проснуться в холодном поту…

— Ты представляешь это⁈ Все пережитое вдруг придет к тебе во сне?..

На женском лице