Фантастика 2025-40 - Ольга Ярошинская

— Так и есть, — хмуро обронил наш командир и пояснил, что это полицейский образец времен Третьего рейха. Да не просто полицейский, каким вооружали, скажем, патрульных или участковых, а «Вальтер»-ППК, оружие криминальной полиции, «крипо», как говорили в Германии тогда. По нашему — уголовного розыска. ППК компактнее обычного пистолета, ствол у него короче.

— Хм, — с уважением к знаниям полковника произнес Миша. — Но откуда это у него⁈

Командир тоже хмыкнул, только горько-иронически:

— Вот это у него и надо было спросить, да уж теперь не спросишь… Ладно, пойдемте-ка в дом, на другого посмотрим. Сергеев, ты как считаешь, завалил его?

— Похоже на то.

— Ну, пошли.

Мы поднялись на крыльцо, вошли в сени. Псы прилежно протопотали по ступенькам вместе с нами.

В сенях стоял характерный для деревенских зданий запах, который я не смогу объяснить: не скажешь, что неприятный, но какой-то застарелый, печальный что ли… Мне чудится почему-то, что так исчезающе пахнет прошлое, навсегда отставшее от бега времени.

Видно было, что помещение полузаброшенное, малообжитое. Неуютное. Это даже если не считать присутствия покойника.

Тот лежал рядом с выбитым окном, из которого стрелял. На левом боку, чуть подогнув ноги. Куда я попал, я не понял, да и интересоваться не стал. Два ручейка крови разбегались от мертвеца по дощатому полу примерно в виде перевернутой буквы Y.

Полковник посмотрел на меня внимательно, с сумрачным интересом. Видимо, ему хотелось знать, что ощущает девятнадцатилетний парень при виде убитого им человека.

А я что ощущал? Ничего не ощущал. И ничего изображать из себя не стал. Я имею в виду всякие сложные душевные переборы, вроде тех, что демонстрировал Жан Габен в фильме «Набережная туманов». На хрен эта актерская игра! Пусть думают, что у рядового Сергеева железные нервы. В самый раз для контрразведки.

— Труп, — сказал Михаил.

— Два, — все с той же облачной иронией молвил полковник. — Два трупа. И, стало быть, две оборванные нити…

— Разрешите доложить, товарищ полковник, — твердо заявил я. — Я считаю, что действовал правильно. Ситуация была экстремальная…

— Какая? — искренне удивился Михаил.

— Крайняя, значит, — пояснил Романов. — Не удивляйся, Сергеев у нас ученый парень. Студент бывший.

— А-а, — почтительно произнес чекист. — Да это видно вообще-то…

— А по-моему тоже, — подал голос Смольников. — Все верно Сергеев делал. Бой есть бой. А это ж бой был самый настоящий! Не ты, так тебя.

— Так я разве спорю? — сказал полковник. — Все верно. Никаких претензий.

Я прицепился к последнему слову:

— Товарищ полковник, а что, вы думаете, у прокуратуры могут быть ко мне претензии?

— Я-то думаю, что нет, — Романов криво усмехнулся. — Между прочим, я не знаю, как гражданская и военная прокуратура будут это дело пилить между собой… Но ты, Сергеев, этим не морочься. У тебя самооборона железная. Так, товарищ юрист? — взглянул он на Михаила.

Тот насупился. Юрист он, видимо, был очень относительный. Впрочем, данный случай сомнений у него не вызвал:

— Ну еще бы! Если б не боец, не знаю, быть бы ли нам живу…

— И я о том же. Ладно! Оперативно-розыскные мероприятия не наш профиль… Хотя, где пистолет-то этого хмыря?.. А, вот он.

Пистолет покойник почти полностью прикрыл собой, и это был опять же «Вальтер», только обычный полицейский.

Интересный факт! Почему у этих типов импортное, да к тому же и старое оружие?.. Да в общем-то, понятно, почему: скорее всего, это неучтенка со времен войны. Страшно подумать, сколько стрелкового оружия бродило по рукам во время, и сразу после Великой Отечественной, а вернее сказать, Второй мировой! И нашего, и трофейного, и потерянного по документам, и никогда в СССР не зафиксированного! Немецкого, итальянского, венгерского, финского, японского… Так что логика тут, конечно, была. И кроме того, патронов такого типа («браунинг») было хоть жопой жуй. Ну, кто бы спорил, после войны одной из важнейших задач правоохранительных органов было искоренение оружейного разгула — и в целом задача была решена. Но если даже один процент незаконного короткоствола остался — ну, это же десятки тысяч единиц…

К тому же самому выводу, видно, пришел и Романов.

— М-да… — промычал он. — Подозреваю, никогда мы не установим эти стволы…

И это тоже очень похоже не правду… Да, с оружием понятно. Но кто они, мертвяки-то, что это за типы⁈

Этот вопрос пришел одновременно в головы мои и старшего лейтенанта.

— Так кто они такие-то? — Смольников взглядом указал на убитого.

— Ну, я думаю, это установить несложно… — протянул полковник таким тоном, за которым скрывалось: несложно-то несложно, а что это нам дает?.. — Только я повторю: оперативно-розыскные мероприятия — не наша епархия. Все, товарищи военнослужащие, пошли отсюда! Мы свою задачу выполнили. Прочее нас не касается, а если коснется, так нас из-под земли достанут. Верно я говорю?

Он обратился к Михаилу, который сосредоточенно озирался по стенам избы. Что уж надеялся обнаружить, не знаю.

— Ну… да, — проговорил он без уверенности в голосе, по правде говоря.

— Все, товарищи военнослужащие, — решительно сказал полковник. — Вперед!

Мы вышли.

Я, разумеется, все это время напряженно соображал. И теперь мозги мои работали почти в режиме форсажа…

Глава 9

Две оборванные нити, сказал полковник. М-да… Верно, черт возьми, именно так и есть.

Яснее ясного, что эти двое — исполнители. Что где-то за ними таится центр принятия решений. Резидентура….

Тут мысли мои побежали бойко, а я не препятствовал. Иной раз даже полезно дать им волю, пусть текут по древу. Глядишь из этого что-нибудь толковое и проклюнется.

Итак, сформулируем основную тему: куда могли тянуться обрывки? Ответа нет.

Хорошо. Переформатируем: как искать, где искать?..

Начать с ближайшего: с сельсовета. Они же там зарегистрировались, когда стали на постой! И паспорта их найти… Ну, это Виктор с Михаилом сделают.

Те двое, которых видел Богомилов! Ну, давно, правда, это было, а покойники появились на днях… Но сравнить надо для очистки совести. Ладно, это эпизод, а вот основная линия: раз есть их паспортные данные, значит, будет какая-никакая биография, в ней и надо искать зацепки. Шансы пятьдесят на пятьдесят, и это неплохо. И еще одно: как очухается Наташа… Наталья Владимировна — так ее надо расспросить до мельчайших деталей.