Фантастика 2025-40 - Ольга Ярошинская

Вновь замигал правый поворотник «Москвича», и Петр Петрович повернул с шоссе на грунтовку, ведущую к деревне Иванчихе. За ним «шестерка» и мы.

Эх, как здорово, что очень выдалась такой ясной! Будь дождливая погода, черт знает, что тут творилось бы! Ладно наш УАЗ, а легковушки?..

Тут я поймал себя на том, что зачем-то думаю о чепухе, и оборвал вздор. В самом деле, нечего распыляться.

Вот и деревня. Первые дома, опустевшие огороды, облетевшие плодовые кустарники… Центральная улица села, тоже не спутаешь ее с другой какой-нибудь… Петр Петрович подкатил к сельсовету, беленому зданию с отдаленным намеком на фронтон посередине и короткими симметричными крылышками. Мы и чекисты припарковались рядом.

— Сидим, не светимся, — приказал шеф.

— Да уж понятно, — не преминул буркнуть Смольников с подтекстом: не дураки, мол, знаем.

Петр Петрович рысцой припустил в сельсовет и через пять минут выскочил оттуда с мужчиной в недорогом драповом пальто, зато в ушанке из серебристого каракуля — председатель, ясное дело. Оба они поспешили к нам, а КГБ-шникам связист махнул рукой: подойдите.

Я вмиг это оценил: опять же конспирация. Люди в форме не показываются. Небольшой, а плюс.

Парни поспешили подойти, полковник открыл боковое окно.

— Это Василий Иваныч, председатель здешний, — кивнул Петр Петрович на обладателя серебристой ушанки.

Тот кивнул и торопливо, но толково изложил: заготовители дома, машина стоит во дворе. Когда вернулись, он не заметил, но теперь как бы случайно проехал мимо… Значит, машина на месте, из печки дымок, самих не видел.

— Так, — сказал полковник. Он, похоже, принял решение. — Очень хорошо! Петрович, остаешься тут. Витя! Едете вперед, мы следом. Если номер разглядите, и тот самый — мигнете нам дважды аварийкой. А дальше по обстановке. Вперед!

И повернулся к нам:

— Похоже псы не понадобятся, хотя я одну вещицу ее взял на всякий случай, — он указал на полиэтиленовый сверток. — Но если номер тот, значит, нашли… Все, граждане штатские, оставайтесь тут, а мы поехали. Где это?

— Да вон, смотрите, — Василий Иваныч махнул рукой. — Проезд направо видите?

— Так.

— Вон туда. Четвертый дом по левую руку.

— Витя, все ясно?

— Яснее некуда.

— Значит, мигаете, тормозите. Мы догоняем, и сразу в дом. Вариант у нас один: скорость и внезапность. И все будет путем!.. Ну, погнали, ребята! Дистанция метров тридцать.

— Ни пуха! — успел сказать Петр Петрович.

— К черту! — весело отругнулся полковник.

«Шоха» взяла с места, мы следом метров через тридцать — с дистанцией полный порядок. Я примкнул магазин, рванул затвор, вновь поставил на предохранитель.

Гром глухо заворчал, Корнет откликнулся.

— Ишь ты, чуют… — сквозь зубы проворчал Смольников.

— Не накаркайте, — так же процедил Романов.

«Шестерка» свернула в проулок. Я, чувствуя, как спешно забилось сердце, глянул влево. Раз дом, дав, три… Ага, вон он, тот самый.

Видно было, как возле редкого забора того дома «Жигули» сбавили ход… И вот оно!

Оба поворотника «шестерки» дважды оранжево вспыхнули.

Романов дал по газам, УАЗ подлетел к легковушке чекистов. Я успел расстегнуть намордник Грома, Смольников вмиг сделал то же самое с Корнетом.

Виктор и Михаил выскочили из машины, бросились ко двору, оба в расстегнутых куртках — у Михаила я успел заметить подплечную кобуру.

— За мной! — резко тормознув и дернув рычаг ручника, полковник толкнул дверцу УАЗа, мы со старлеем вылетели следом, причем мне пришлось обогнуть машину сзади…

Виктор, бегущий первым, пнул калитку, влетел во двор.

И тут со звоном вылетело стекло в ближнем окне домика. В проеме мелькнула рука с пистолетом.

Выстрел!

Глава 8

Из пистолетного ствола огненно полыхнуло. Миша с Витей метнулись в стороны как протоны или там нейтроны при ядерном взрыве. Вот уж воистину в роковые секунды в человеке включаются все резервы. Просто так бы ребята не прыгнули. А тут — как реактивные.

— Рядом! — гаркнул за мною Смольников. Видать, Корнет шуганулся от выстрела. А Гром, молодчина, лишь чуть вздрогнул.

Я тоже сработал вмиг. А не сработал бы — не знаю, что могло быть. Стрелок лупил по нам как по мишеням. Только такая файда ему светила секунды две максимум. Я вскинул автомат.

Предохранитель у меня стоял на АВ — автоматический огонь. Шарах! Шарах! Две краткие очереди. Одна пуля раскрошила наличник, полетели щепки. Кто-то визгливо вскрикнул, раздался грохот упавшего тела.

— Вперед! — яростно рявкнул Романов.

Я выполнил приказ, но со смекалкой. Метнулся вперед и влево, ко второму окну:

— Гром, рядом! Лежать!

Мы с псом упали под вторым окном, прижавшись к стене — в мертвой для обстрела зоне. Хотя, конечно, это было условно, позиция не настолько выигрышная. Да и как ворваться в окно? Выбить? Весь изрежешься стеклами, время потеряешь…

Меня мучительно замкнуло на этой задаче, но вдруг она решилась сама собой.

Я не видел, но слышал, как хлястнув о стену, распахнулась входная дверь.

— Стоять! Стоять! Убью! Убрать ваших псов! Я убью вашу суку! Стоять! Оружие на землю!

Еще ничего не видя, я все понял: один из бандитов взял Наташу в заложники и прорывается на волю. Как — непонятно, но другого выхода нет, что правда, то правда. Второго, видно, я уложил на глушняк или же тяжело ранил и вряд ли уже ему что-то светит.

— Спокойно! — зычно выкрикнул Романов, приподнимая разведенные руки. — Спокойно! Не стреляй. Пропускаем.

— В стороны! В стороны! Убью! — истерично выкрикивал невидимый террорист.

Я стремительно огляделся. О счастье! Метрах в трех стояли две заметно подржавевшие двухсотлитровые бочки для воды. Наверное, уже пустые — по ночам заморозки… А хотя, какая, черт, разница!

— Гром, — шепнул я, — рядом!

И мы стремительно перебросились за эти бочки. Гром умница, все понимал. Все-все! Вот кто скажет еще, что у собак одни инстинкты⁈ Сразу лбом об пол!

— На землю! На землю оружие! На землю, я сказал! — истошно орал одно и то же, как органчик, бандит.

Я услыхал, как поднялся переполох в деревне, бешено залаяли псы, отроду не знавшие такой беды… Да ведь и жители, поди, такого не видали-не слыхали. Восемьдесят второй год! Самое мирное время в нашей истории! Да, где-то пылает Афганистан, но это же за тысячи верст… А тут, в северной деревне, где тишь, гладь, Божья благодать…

Я