Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев

– Именно поэтому мы должны поставить точку в расследовании сегодня, – кивнул Кента. – У меня вдруг возникло ощущение, что и Ханабэ-сан, и вся деревня Янаги будто бы находится в плену. Как… как в паутине.

– Но кто тогда паук? – спросил Хизаши.

Кента посмотрел на ворота, за которыми раскинулся мрачный дворик, взятый в тиски буйно разросшимися фруктовыми деревьями.

– Думаю, мы живем с ним бок о бок.

Хизаши вспомнил, что не мог войти в господский дом, вроде бы пустой, но нечто словно бы следило изнутри за каждым его шагом. Барьер не впускал никого к нему или не выпускал за пределы дома?

– Нам нужно попасть в дом, – твердо заявил он.

Кента прижал палец к губам и вошел в ворота усадьбы. Хизаши последовал за ним, и теперь блаженная тень – защита от палящего солнца – уже не казалась ему наградой. Они вошли не во двор, а в капкан, и он захлопнулся за ними со стуком деревянных ворот. Гнилостный запах стал гуще, приторнее, от него казалось, что в горле застрял вязкий комок слюны и никак не получалось его сглотнуть. Отвратительно.

В молчании вошли в свою половину, и Кента первым делом позвал дзасики-вараси. На удивление домовой дух тут же откликнулся, возникнув перед Куматани маленькой раскрашенной куклой в пестром шелке.

– Ты можешь сделать так, чтобы нас не услышали? Ты понимаешь, о ком я.

Дзасики-вараси быстро закивала, потом, будто засомневавшись, замерла и начертила пальцем в воздухе какой-то знак. Его расшифровал Учида и полез в своей мешок за письменными принадлежностями. Домовые духи редко общались словами, тем более с чужаками, Хизаши прежде смог бы услышать ее и так, но сейчас не поручился бы. В своем жилище дзасики-вараси были поистине сильны, получая от него подпитку.

Наконец Учида справился и показал им двоим несколько готовых талисманов, рассеивающих темную энергию. Когда он навесил их над входом, дзасики-вараси притронулась к ним, и символы на миг вспыхнули голубым светом – она их усилила и после исчезла.

Хизаши уселся напротив Кенты в ожидании, когда тот начнет их совет.

– Я повторю, что нам уже известно, хорошо? – предупредил он и, получив молчаливое согласие, продолжил: – Тору обратился в управление Дзисин, несмотря на то, что Фусин ближе, сообщил, что люди, посетившие горячий источник в их деревне, заражались странной болезнью, от которой их тела иссушались и старели, а разум замутнялся. Вероятно, Тору поступил так потому, что его отец весной погиб от этой заразы. Но мы предположили, что его подтолкнули к такому шагу, ведь сам он не догадался бы звать оммёдзи и к тому же просить их работать тайно. Мать Тору по ночам участвует в процессии, которая из деревни поднимается в усадьбу на горе. Это что касается прелюдии.

Хизаши согласно покивал. Кента умел собирать все в одно, пусть даже выводы после они делали вместе. Поэтому он не стал его прерывать.

– Тут мы уже узнали, что с усадьбой связана смерть сына хозяйки, Юки, это случилось полгода назад на горе. Примерно тогда же появилась болезнь, эти события как-то могут быть связаны. На горе же когда-то заблудилась женщина из деревни и с помощью ёкая или духа попала в пещеру с онсэном. Гора связана и с горячим источником, и с усадьбой. Но в пещере мы не обнаружили явного присутствия темной энергии, не почувствовали даже ёкаев или чего пострашнее. И все же Хизаши уверен, а я с ним согласен, что с источником не все чисто.

Он замолчал и посмотрел на Хизаши, предлагая ему самому продолжить.

– Там же, на Акияме, раньше была деревня, недалеко от спуска в пещеру с онсэном, но много лет назад она сгорела, и пламя было, по словам очевидцев, не обычного цвета, а синего, значит, без колдовства не обошлось.

– Ты говорил, что выжил ребенок, – вдруг вспомнил Кента. – Ты не знаешь, что с ним стало дальше?

– Нет.

– Все равно слишком много всего, – подал голос молчаливый Учида. – Я предлагаю снова дежурить ночью, чтобы проверить, придет ли кто-то, а если придет, то кто и зачем. И узнать, что или кто скрывается внутри дома. Ханабэ-сан нам лгала с первого дня. Помните, в деревне сказали, что все пришлые останавливались у нее. И все они приходили в Янаги ради горячих источников. И Ханабэ-сан сегодня велела нам уходить. Значит, она точно знает правду.

– Мы не можем просто схватить ее и потребовать ответов, – напомнил Кента мягко. – Она вдова, еще и потерявшая единственного ребенка. Может статься, она здесь всего лишь жертва.

– Часто ли те, кого ты считаешь лишь жертвами, на самом деле ими оказываются? – не выдержал Хизаши, но Кента ответил без тени сомнения:

– Да. Они все были жертвами, и бедняжка Ацуко, и бабушка Сачико, и Юрико-химэ. Все они жертвы.

Доброта часто застилала ему взор, но сейчас Хизаши понял, что тот видит яснее многих. Слабая жертва обстоятельств – порой самая жестокая из злодеев. Потому что дошла до самого края своей собственной бездны.

Кента отвел взгляд, и Хизаши кашлянул, маскируя смущение и неловкость.

– Ну, что ж… – Он хлопнул себя по коленям. – Тогда нам пока лучше ничего не предпринимать, чтобы ни у кого не вызвать подозрений, а к закату мы с Куматани пойдем к источнику и проведем обряд очищения. Посмотрим, кого это спугнет. А ты, Учида, будешь заниматься людьми и их делишками. Утром все должно стать ясно. Но, – он ткнул в Учиду пальцем, – только не засни. Будь хоть немного полезен, раз увязался за нами.

– Чары талисманов и дзасики-вараси его защитят, – сказал Кента. – Если на этом все, давайте закончим. Скоро Ханабэ-сан принесет обед.

Женщина вошла неслышно и так же неслышно ушла, оставив пресную еду и миску переспелых груш, к которым на этот раз не притронулся даже Юдай. Голодать в последние дни им было уже не привыкать, и пища осталась на подносе в том же виде, в каком ее принесли. Учида лег спать и восстановить ки к бессонной ночи, а Кента неожиданно засобирался на прогулку.

– Куда ты? – всполошился Хизаши. – Разве мы не договорились не привлекать внимание?

– Именно. Для всех мы путешественники, осматривающие местные красоты. Но сидим тут весь день, как земляные пауки. Я хочу искупаться в реке.

– Купаться в реке? – недоверчиво переспросил Хизаши. – Зачем?

– Чтобы освежиться, – рассмеялся Кента и хлопнул его по плечу. – В жару самое то, можешь мне поверить.

Он вышел за порог и влез в сандалии, оставленные возле гладкого камня, на таком было бы так приятно посидеть, если бы