Фантастика 2025-157 - Александра Антарио

* * *

Агафья решила вначале Аксиньей заняться, благо Борис ей дозволение дал.

Сейчас она ко второй внучке сходит, пусть собирается та да и отправляется в рощу к Добряне. Агафья ее лично отвезет.

Поживет там Аська хоть три года, повзрослеет, одумается, раны подлечит. Потом уж решать будем, что с ней делать, да куда пристроить ее, дурочку маленькую, жадную. Да, не та ей душа досталась, а все ж родной человек, не бросать же глупую на произвол судьбы? Растить будем, как дерево, править, учить да воспитывать. Глядишь, и получится из нее хороший человек. Она не злая так-то, Аська. Глупая, завистливая и не в того человека влюбившаяся, вот и получилось неладное. Но так уж Жива-матушка спряла свое полотно, что было – не поправишь, а что будет? Тут Агафья ей помочь хоть как, но сможет, а пуще того – Добряна. Это по ее части.

Аксиньи в покоях ее не было. Одежда валялась, а внучка ровно пропала куда. Агафья долго думать не стала, вышла, чернавку первую же окликнула, но…

Аксинью никто не видел со вчерашнего вечера. И не звала она никого. И… личные служанки? Есть такие, их-то найти проще оказалось.

И обе они подтвердили, что государыня Аксинья не звала никого. Вот как вечор их сморило, проснулись они поутру, да сами проснулись, не звал их никто, не кричал гневно. Так-то государыня гневлива да сурова, может и за косу оттаскать, и обругать может, и кинуть чем попало, ежели сразу не откликнешься. А вдруг выспаться она им дала!

Невиданное дело!

Агафья подумала, что внучку пороть надобно, но девушек расспрашивать не прекратила, и выяснилось быстро, что Аксинью сегодня и не видел никто.

Искать?

Расспрашивать?

Да в таком беспорядке, который сейчас в палатах творился, не то что Аксинью – заморского зверя носорога потерять можно было! Скоморошьи пляски не заметить!

Но куда она делась-то?

Проверила Агафья вещи ее, шубки нет, шапочки, платка пухового, да и драгоценностей тоже. Сама ушла? Не оставила б Аська по доброй воле свои побрякушки никогда, любит она все яркое, блестящее, ровно птица сорока. Увел кто?

Тогда б хоть какие следы борьбы были… Нет, сама оделась, сама ушла. А куда? С кем?

Агафья не знала, но предчувствие у нее было плохое. Как-то слишком неприятно в разуме ее связывались пропавшая Книга и исчезнувшая внучка.

А сделать она и не могла покамест ничего, ждать оставалось. Как явится Устинья, можно будет попробовать по родной крови поискать. Илья-то в рощу отправился, с раной увезли его, сейчас его Добряна выхаживает. К нему съездить?

А только и тут время надобно.

Ладно, дождется она Устю, поговорит с ней вечером, а с утра и кровь возьмет, и искать попробует. Ведьмам такое легче, ну и Агафья кое-что может, только на рассвете делать надобно.

Вечером так она и поступила.

Не успела Устинья вернуться, к ней пришла Агафья. Договорились они с внучкой на рассвете Аську искать, бабушка ее у покоев ждать будет, сделают все как надобно, а там им Борис сопровождение даст. Мало ли кто Аксинью увел?

Не нужен им лишний шум. И так народу сплетничать о царской семье хватит на десять лет вперед.

* * *

Божедар вечером появился, улыбнулся широко:

– Не надумали сдаваться-то?

Магистр Колин откашлялся:

– Мы не понимаем, почему к нам так относятся, и мы требуем…

Чего он там требует, Божедар и дослушивать не стал. Размахнулся пошире – мешок взлетел, на палубу упал магистру под ноги, раскатился по палубе – и узнали рыцари перстни со знаком Ордена. И много их было…

Рассыпались они по палубе, звенели насмешливо. Какие перстни просто сняты были, а какие и с пальцем отрубленным.

Магистр Колин сглотнул:

– Ваши условия.

– А условия просты. Казнить да пытать вас не станет никто, но ведь пришли вы на Россу не с добром. Потому отработать придется. Или десять лет, или как выкупят вас, так и отпустим.

– Выкупят?

– Может, Орден ваш, может, кто из родных – мне откуда знать?

О том, что десять лет предстоит рыцарям работать в рудниках, что немногие из них и год-то протянут, умолчал Божедар. А чего их – жалеть, что ли? Они сюда не ворон пересчитывать пришли, они государя убить хотели, злоумышляли…

Казнить бы, да вроде этих покамест и не за что.

Значит – рудник.

Тех, что попались, – бессрочно, а этих на десять лет. И точка.

Магистр Колин и спорить не стал. Это же разумно! Он может отказаться, и тогда его убьют, видит он, сколько россов на берегу. А зачем умирать попусту? Его смерть никому не поможет, она не приведет к победе Ордена.

Напротив, ежели магистр Эваринол так умен, он сможет выручить своих людей. Или его родня выкупит, у него родные богаты…

Остальные рыцари примерно так и рассуждали, потому, когда отдал магистр команду разоружаться, никто и спорить не стал.

И разоружились, и с кораблей на землю сошли, и в узилище отправились честь по чести. И, забегая вперед, выкупили немногих, может, человек шесть. Вернулись они домой больными и до конца дней своих ужасы про Россу рассказывали, предупреждали не ходить туда. Только кто ж умных людей-то послушает? Дурак, он на чужих ошибках не учится, ему самому надобно полной чашей бед огрести, тогда и понять сможет.

Среди вернувшихся не было ни магистра Колина, ни Дэни.

* * *

– Устёнушка, обними меня…

Устинью и просить не требовалось, она и так вокруг мужа обвилась, что та лиана, по голове его гладила, успокаивала:

– Боренька, все хорошо будет. Уже все хорошо…

– Хорошо ли? Откуда ненависть такая? Ведь зубами меня готов был Истерман загрызть, по его представлению, я и жизни-то недостоин!

– По представлениям иноземцев, все мы тут жизни недостойны, потому как с ними своей землей не делимся. А им-то хочется.

– И меня приговорили, и отца убили, и… Устя, я б его самой страшной казнью казнил, гадину такую!

– Так и казни, кто за него заступится? Только сначала узнать надобно все, до донышка самого, а смерть Истерман десять раз заслужил! Двадцать раз!

Борис жену поцеловал благодарно. Хорошо, когда понимают тебя, когда есть с кем поговорить, когда не станут тебя в жестокости упрекать да слезы лить – Устёнушка его все понимает правильно.

– За Макария им мало бы еще! Это ж надо… Любава! И Федька!

– И Ижорский. – Не хотела Устя вспоминать, само сорвалось. Но Борис понял правильно.

– Я распорядился, похоронят его в