Фантастика 2025-184 - Олег Александрович Волков

После бегства водителя, движок, естественно заглох, и мы, торжественно шурша по асфальту еще пока уцелевшими шинами, медленно покатили к исходной точке нашего неудавшегося бегства.

— Допрыгались, сука! — выругался оснаб, теребя металлические браслеты на руках. — Без своего Дара для Сеньки-Дуба я никто! — раздраженно заявил Петров. — Червяк, которого можно запросто подошвой о землю растереть!

— И я в такой же заднице! — Ротмистр нервно крутил на запястье медное украшение.

Да, незадача: просто так разломить Магически усиленный Артефакт-Блокиратор не выйдет, даже, если хреначить по нему со всей дури кувалдой. Только кости случайно можно раздробить. А кроме наручников, еще и ошейник в комплекте идет! Тут вообще без вариантов! Я попытался воззвать к своей чудо Силе, позволившей мне избавиться от оков. Но, не тут-то было. Похоже, что просто так это не включается. А местонахождение запускающей процесс «кнопки», или принцип действия, мне абсолютно неизвестен.

— Командир, но я-то могу попробовать вразумить этого отмороженного утырка? — произнес я, покачивая головой из стороны в сторону, активно пытаясь размять задубевшие мышцы. Шейные позвонки протестующе хрустели.

— Попробовать можешь! — Хищно оскалился оснаб. — Других вариантов у нас все равно нет! Главное, продержаться до прихода Пожирателя Душ.

— А оно ему надо? — усомнился я. — Нам помогать?

— Поверь на слово — оно ему надо! Только не для нашей помощи, а в назидание, так сказать…

— А сам Атойгах каким способом разбирается со всем этим дерьмом? — нервно поинтересовался Вревский.

Помирать в этой левой разборке, ему до чертиков не хотелось. Так-то он вообще был в этом замесе не при делах. Просто паровозом шел. За компанию. Ничего, ему, козлу безрогому, хороших люлей отхватить — только полезно будет! Ибо нехрен Родиной на право и налево торговать!

— Да все тем же старым дедовским способом, — ответил оснаб, — спустит на нас на всех своих цепных Духов. Защиту снимет и дождется, пока нарушители режима пластом лягут, не в силах ни рукой, ни ногой шевельнуть, а не то, что к Дару воззвать…

— Значит, — подытожил я, — наша основная задача выжить и дождаться прихода тюремной администрации в лице Пожирателя Душ?

— Верно! — кивнул командир. — Но это, как говорил Владимир Ильич Ленин, — Петров усмехнулся, заметив, как при упоминании ненавистного имени Красного Революционного Вождя передернулся Вревский, и добавил, немного картавя, — очень архисложная задача, дорогие товарищи!

Пока мы активно рассуждали, как бы нам похитрее вывернуться из сложившейся ситуации, резиновые шины автобуса протерлись до дыр, и он, жутко скрежеща и разбрасывая искры по сторонам, загрохотал металлическими колесными дисками об асфальт. Нам пришлось активнее напрягать глотки, чтобы перекричать этот шум.

— Как думаешь, командир, с чего мне начать? — поинтересовался я мнением Петрова.

— Для начала, как только мы выберемся из этой консервной банки и выслушаем все претензии Сеньки-Дуба…

— А он будет с нами говорить? — Вновь подал голос Вревский.

— Обязательно будет! — заверил нас Петр Петрович. — Пунктик у него по этому поводу. Он, хоть и отбитый на голову маньяк и убийца, но покрасоваться и почесать свое непомерно раздутое эго — страсть, как любит! Особенно, перед жертвами, обреченными на жуткую и мучительную смерть от его рук!

— Сука, утырок конченый! — Я потихоньку «разгонялся», стараясь войти в состояние «боевого режима». В общем-то, и особых усилий прилагать не пришлось — разозлился я знатно! Сердце усиленно бухало, нагнетая кровь в старческие жилы и поднимая давление. Надпочечники исправно выбрасывали в кровь добрые порции адреналина. Я чувствовал, как постепенно завожусь. Еще немного — и меня уже не остановить…

— Только не спеши, старина! — еще раз предупредил меня оснаб. — Дай ему «излить душу». Помни, самое главное — тянуть время до подхода Атойгаха! Но если ублюдок дернется — первым делом жахни по его «цветочкам» струёй Огня. Хоть у тебя и слабенький Огненный Дар, но на какое-то время должно хватить. Его «живые растения» обладают неким псевдо-разумом, — пояснил командир свои расклады, — и буром в костер не полезут…

— А если Заморозкой? — предложил свой вариант Вревский.

— Я бы рад, — виновато развел я руками, — да плохо у меня получается. Если с Огнем мал-мала позанимался — стабильно папироски раскуривал, то с Морозилкой случайностей много… Хотя, вроде бы, теоретически и могу…

— Папироски раскуривал? — переполошился Вревский, когда до него доперло, что опыта Огневика у меня кот наплакал.

— Не ссы, пяхота! — Покровительственно хлопнул я его ладонью по плечу. — Жахну так, шо пятки задымятся!

— Твою мать! — Обреченно взмахнул рукой ротмистр. — Папироски раскуривал… — Он все никак не мог успокоиться. — Походу нам пи…дец, Александр Дмитриевич! Можем прощаться…

— Ты еще в чистое попроси переодеться! — Я откровенно стебался над проявленным малодушием предателя. — Ну, и в баньку сходить заодно. А че, глядишь, и прокатит…

Неожиданно наша «карета» остановилась, покачнувшись на рессорах, и перестала скрежетать металлом об асфальт, терзая наши музыкальные ухи. Наступила «долгожданная» тишина.

— Похоже, приехали… — Констатировал Петров. — Готовься, Хоттабыч! Скоро твой выход!

— Готов, как пионэр! — не очень удачно схохмил я.

Растительность, плотным ковром облепившая наш автобус, неожиданно схлынула. В освобожденные окна проник мощный световой поток вечернего заходящего солнца. Я даже зажмурился, когда мне в глаз «попал» один из его ярких лучей. Поэтому появление на дороге главного действующего лица всей этой трагикомедии, банально профукал.

— Алессан Дмитрич, ваше сиятельство! — Раздался с улицы громкий развязно-сипящий голос. — Не почтите ли вы своей Величайшей Милостию вонючего смерда из подлых людишек — Аверьяшку Сухарькина?

Проморгавшись, я, наконец-то, сумел увидеть воочию знаменитого Рассейского душегуба. Сенька-Дуб оказался на редкость колоритной фигурой. В свете заходящего солнца я сумел его прекрасно разглядеть: крепкий мужик, роста — выше среднего, облаченный в помятую ярко-красную атласную рубаху навыпуск, подпоясанную простой бечевкой. На ногах широкие черные штаны, заправленные в искусно зашпиленные третями хромовые прохоря[172].

На плечи уже пожилого Сеньки-душегуба был накинут солидный спинжак с карманами, что под слабыми порывами ветра вяло «размахивал» пустыми рукавами, а на голове — картуз с треснутым козырьком. И заметьте, друзья, никакой вам полосатой одежки, в которой щеголяло основное несвободное население Абакана. Ну, а выводы делайте сами.

Седая всклоченная и неопрятная борода, похожая на мочковатые корни какого-нибудь вырванного из земли сорняка, доставала Аверьяшке до середины груди. И он, нет-нет, да и активно почесывал свои седые заросли, чем приводил мерзкую бороденку в еще больший беспорядок. Похоже, что «казематные воши» не дают ему сильно заскучать. Оттенок разукрашенного морщинами недовольного лица рецидивиста-убийцы тоже казался несколько странноватым. Проступала сквозь его кожу некая «зеленца», смахивающая в свете солнца на банальную плесень. Не это ли его растительный приятель-симбионт, дарующий душегубу практическую неуязвимость?

«А