Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

и ружьями с примкнутыми штыками. Агнешка что-то сказала этому типу. Он в ответ засмеялся. Что говорила польская княжна, я не расслышала. Ксения, тем временем, деловито перезарядила один из своих пистолей. Датский дворянин что-то стал говорить Агнешке. Как я поняла, что-то обидное. Агнешка рванула к нему с саблей наголо, но её быстро остановил Богдан, перехватив за талию и оттащив назад, несмотря на её яростное сопротивление и сквернословие. Вперёд вышла Ксюша, что-то сказала типу. Тот отрицательно покачал головой, держа своё оружие перед собой. Ксюша оглянулась на Агнешку, потом спокойно выстрелила мужчине в ногу. Он рухнул, как подкошенный. К нему тут же подскочили матросы и выбили из рук оружие. Скрутили руки и потащили к нам на каракку. Датчанин что-то кричал от боли и от обиды. Ему предложили заткнутся. Пригрозили отрезать язык. Датчанин заткнулся. Его приволокли к капитанскому мостику, бросили на палубу. Я смотрела на него сверху вниз. Он поднял голову. Красивый шлем с кучей перьев куда-то делся.

— Немецкий понимаешь? — Спросила его. — Или латынь?

— Понимаю немецкий. Вы кто?

— Ты слепой? Не видишь королевский штандарт?

— Вы королева Ливонская⁈

— Какой ты догадливый. А ты кто такой?

— Я Йенсен фон Путбус. Князь Рюгенский, граф Померанский.

— А, так ты родственник Гриффичей?

— Да.

— Знаешь, что с твоими родственниками случилось?

— Знаю. Они потерпели поражение в Ливонии и попали к тебе в плен, Королева Александра Ливонская.

— Совершенно верно. — Посмотрела на Фросю, которая вышла из каюты. — Дорогая, перетяни ногу графу. А то кровью изойдёт.

Девушка спустилась на палубу и с помощью Ильи перетянула раненую ногу Йенсену. Его посадили на задницу на палубе.

— Почему вы напали на нас? — Задала ему вопрос. Йенсен молчал. К нему шагнула Паула.

— Когда тебя спрашивает Королева, ты должен отвечать. Или тебя заставят говорить.

Датчанин зло посмотрел на мою фрейлину. Перевёл взгляд на меня. Я покачала осуждающе головой, глядя ему в глаза.

— Его Величество, король Дании, Норвегии и Швеции Кристиан Второй, повелел остановить эскадру из двух каракк и двух… Каравелл. Взять плату с них за проход по проливам и досмотреть груз. — Ответил он.

— Правда? А что ещё, король Дании, Норвегии и Швеции повелел?

— Это всё.

— Не лги мне, князь Рюгенский. Что значит взять плату с эскадры, которая идёт под королевским штандартом? И что значит досмотреть? Вы решили покопаться в моих вещах? Ваш король ничего не перепутал? Он хоть понимал, что это тягчайшее оскорбление коронованной особы? Это фактическое объявление мне войны.

— Его Величество велел просто досмотреть и всё.

— Ты кому это рассказываешь, Йенсен? Досмотреть! Твой король и ты прекрасно знаешь, что у меня за груз? В глаза мне смотри, а то я не посмотрю, что ты князь там и ещё граф. Велю тебя повесить на рее, как вора и пирата.

— Не я командовал эскадрой. Ей командовал Мартин Оттесен Розенкрантц, сын Эрика Оттесен Розенкрантца. Адмирал-командор флота Датского королевства.

— Но на этом корабле был твой штандарт⁈ Так ведь?

— Да, Ваше Величество. Эта каракка моя личная. Принадлежит моей семье.

— Во как! И я не ошибусь, если предположу, что ты сам, добровольно присоединился к Розенкрантцу? — Йенсен молчал. — Не молчи. Я хочу услышать ответ!

— Да. Я присоединился. Меня попросил об этом адмирал.

— Не лукавь, Йенсен. Ты присоединился не поэтому. Ты тоже хотел поучаствовать в грабеже.

— Я не… — Попытался возразить высокородный датчанин. Но я его прервала.

— Заткнись, Йенсен. Иначе ты заврёшься окончательно. И точно договоришься до петли. Больше всего на свете я ненавижу предателей и лжецов. — Взглянула на своих фрейлин. Агнешка с Паулой смотрели на Йенсена с презрением. Ксюша с любопытством.

— Ксения, почему ты выстрелила ему в ногу? — Спросила её.

— Агнеша предложила этому сложить оружие, и она готова была, от твоего имени, Матушка, принять его капитуляцию. Но в ответ он стал оскорблять её. Я не стала больше слушать оскорбления в адрес своей подруги и выстрелила ему в ногу. Я сделала что-то не так, Матушка?

— Конечно не так. В следующий раз, дорогая, если какая сволочь будет оскорблять кого-то из вас, стреляй не в ногу, а в пах, чтобы отстрелить его поганый уд и яйца. Это более доходчиво действует на хамов и разное быдло.

Стоявшие рядом палатины засмеялись. Княжны тоже. Матросы в большинстве своём не поняли, что я сказала, так как говорила на русском. Пандольфо понял. Прокашлялся.

— Ваше Величество, я знаю, что поляки называют смердов быдлом, то есть скотом. Но князь Рюгенский не смерд. Он из старинного правящего дома.

— Мне наплевать кто он или ему подобные. Для меня все, кто оскорбляет женщину, особенно высокородную, являются быдлом, то есть скотом. Здесь дело не в принадлежности к дворянскому или ещё какому роду. Здесь дело в человеке. Настоящий мужчина никогда не опустится до оскорблений. Тем более, если его самого никто не оскорблял.

Чуть позже, я вырезала Йенсену пулю из ноги. Хорошо, что она застряла в мягких тканях, а не перебила ему кость.

Расстреливать датских моряков, оказавшихся в воде, я запретила. Наоборот, повелела спустить шлюпки и начать собирать их, тех, кто ещё держался на плаву. В результате боя, нам досталось две каракки и два когга. Правда с такелажем у этих трофеев было не всё хорошо. Одна каракка полностью лишилась матч. На второй оставалась одна, небольшая на корме. Когг старого образца лишился своей единственной мачты и управления. У второго когга из трёх мачт оставалась одна, ближе к носу. Те корабли, которые вообще лишились мачт, мы, сняв с них все пушки, забрав порох и такелаж, пусть и повреждённый, взорвали, отправив на дно. Одну каракку и один когг оставили себе, как законные трофеи. На каракку, которая носила имя «Святого Себастьяна», погрузили в трюмы все снятые орудия. Распределили пленных датчан на оба корабля. Они должны были привести суда в Ригу. Сбежать у них шансов не было, так как потеряв большую часть парусов, суда стали тихоходными, плюс полностью безоружные, пусть мы и погрузили в трюмы каракки трофейные пушки, но порох забрали к себе. Конечно, трофейные корабли стали тихоходными, а значит тормозили нас, что не очень хорошо. Но бросать их меня задавила жаба. Отремонтировать корабли и они ещё послужат, пусть не как боевые, но как