Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

рядовыми, а уже получившие офицерский чин держат строгий экзамен. Но закон обратной силы не имеет и погоны второго лейтенанта «от Фишмана» вручённые Гиркину, остались за недавним сержантом.

Пароход казалось надрывал все машинные силы, стараясь поспеть за миноносцем российского императорского флота «Сообразительный», по личному указанию Константина Первого прикрывающим дерзкую высадку «еврейских пограничников» в Красном море. Во всяком случае именно так «по секрету» сообщал всем участникам экспедиции всезнайка Поткин, оказавшийся ко всему прочему и знатоком по флотской части.

— Хорошо идём, узлов под двенадцать!

— Не отстанем ночью от русских? — поинтересовался робкий «румын» Давид Певзнер.

— А сигнальные огни на что? На «Сообразительном» команда будь здоров — океанский кораблик, в 600 тонн водоизмещения, это не прибрежные миноноски. Важная миссия, потому и минный крейсер придан! Одну низкобортную и неуклюжую «Марту» на абордаж взять запросто арабским пиратам! А с русскими сам чёрт не страшен!

На беду Поткина в команду попал недоучка из университета Будапешта Теодор Герцль, уехавший на историческую родину не вынеся антисемитизма мадьяр. Теодор как и Хаим любил порассуждать о политике и вооружённых силах ведущих мировых держав, на память знал сильнейшие корабли флотов Великобритании, Франции, Германии, России, Испании, Италии, КША и САСШ а также их технические характеристики.

— Господин ефрейтор, вы неправы. Пиратов в Красном море нет, это первое. А второе — «Сообразительный» не океанский минный крейсер, данный тип специально строился в Николаеве для операций в Чёрном и Средиземном морях и имеет усиленное артиллерийское вооружение при худшей мореходности и меньшей дальности плавания нежели чем океанские типы «Атласный» и «Тихий», спроектированные соответственно для Атлантического и Тихоокеанского флотов России.

— Умник выискался, — Хаим недовольно скривился, — без тебя знаю. А «Сообразительный» забит снарядами и угля с водой принял в перегруз, чтоб дольше прикрывать наш поход. Из пяти орудий там две новейших четырёхдюймовки обуховских. Как раз по пехоте фугасами садить на 5–7 французских километров. Это если арабы высунутся.

— Разбойники не дураки в открытую подставляться, — включился в разговор командир, — ночью столбы разграничительные свалят или на дрова утащат. Скорее даже из-за топлива свалят, в пустыне это ценность, полагаю, недолго первые пограничные столбы простоят, к каждому часового не приставишь.

— И что делать? Каменных столбов нет.

— Пока обойдёмся деревом, смотрите лучше вперёд, скоро Порт-Саид покажется.

Суэц прошли без происшествий, только на французской канонерке, приткнувшейся к берегу засуетилась вахта, вытаскивая на палубу громоздкий фотографический аппарат.

— Зачем им такое старьё? — удивился Герцль — давно же небольшие, удобные изготавливают, на шее носить запросто.

— Что бы ты понимал, бестолочь, — не упустил возможности ответно подколоть Поткин, — это специальный фотофиксатор. Французы корабли с дальнего расстояния фиксируют, идущие по каналу, чтоб знать их особенности. А «Марта» идёт под флагом Израиля, первый случай в Суэце!

— Не первый, — к пограничникам подошёл капитан парохода, — два дня назад на Мадагаскар направился «Старый лоцман», с грузом ломов, лопат и прочего шанцевого инструмента.

— Зачем русским полный пароход лопат, неужели правда — золото нашли на острове? Не зря император Константин внебрачного сына решил сделать королём туземцев.

— Да не золото а кофе там.

— Не кофе, а чай!

— Какое вам дело до Мадагаскара, — Наум, вспомнив заветы подпрапорщика Перетятько, зверски гонявшего новобранцев вспомогательных рот первые два месяца службы, решил занять бойцов, похожих не на лихих рейнджеров, а на умников с улочек Иерусалима, рассуждающих в тени навеса о политике великих держав и ценах на ближайшем базарчике, — бегом все в салон-столовую, посмотрю как научились с винтовкой и револьвером обращаться…

Акабский залив миновали ранним утром, а Эйлат, поселение с дислоцированной там полуротой турецкой армии, казалось вымер.

Командир «Сообразительного» лейтенант Веремеев врубил сирену на полную, артиллерийские расчёты на миноносце застыли у заряженных орудий. Но никто из домишек-мазанок не выскочил, не побежал в панике подальше от ревущего и ощетинившегося стволами корабля под андреевским флагом. Направленный на «Марту» сигнальщик с «Сообразительного» весёльчак Андрон Кошкин разочарованно присвистнул.

— Не, не будет дела, разбежались башибузуки, пустой городишко.

— Это плохо, — Гиркин помрачнел, — значит, на следующую ночь ждать гостей. А у нас три десятка лопушков необстрелянных и один пулемёт, с которым только я обращаться умею.

— На то вы и офицер, — дипломатично ответствовал матрос российского флота, на переходе деливший как союзник махонькую зато отдельную каюту с Наумом, быстро перешедший на ты, но при подчинённых свято блюл субординацию, чего еврейским новобранцам не хватало, — а солдат обучите, подумаешь, пулемёт.

— Какое там, простейшую «константиновку» осваивают кое-как, а если нежные французские «магазинки» получат — беда, уханькают в неделю.

— Семафор, господин лейтенант! «Сообразительный» передаёт: «Становлюсь на якорь в двух кабельтовых, начинайте высадку, прикроем».

— Чего уставились, винтовки за спину и вперёд, — Наум вновь с теплотой вспомнил «курс молодого бойца» и требовательного подпрапорщика Перетятько. В Особой Иерусалимской Бригаде десантироваться с корабля, как и плавать, учили в первые дни службы. И крепко учили.

Через три часа, оставив в безлюдном Эйлате команду в 27 человек под командованием сослуживца по Особой Бригаде Ефима Шифмана, коему Гиркин клятвенно обещал лычки сержанта после завершения операции, «Марта» и «Сообразительный» на восьми узлах направились к выходу из залива.

— Дуба наша крайняя точка, — инструктировал подчинённых Наум, — дальше не идём, хорошо бы удалось откусить то, что запланировано. Поднимаем флаг над самым большим зданием, ставим пограничные столбы, десятка полтора, чтоб с моря видно было. Потом фотографируем всё это дело и возвращаемся на пароход.

— Так столбы на дрова растащат, господин второй лейтенант, сами же говорили, — подал голос работавший землекопом на промыслах вКонстанце «румын» Певзнер.

— Дава, — ласково обратился к непонятливому бойцу Наум, — твоя задача не думать, а копать. Придёт время и поставим гранитные столбы, проволокой колючей опояшем как границу Русской Калифорнии, видели в альбоме у Хаима? Так и у нас будет, обязательно! Лампочки электрические развесим, чтоб ночью светло и красиво. А пока надо «застолбить» территорию, зафиксировать на фотографиях то место, где быть надлежит Израилю. На послевоенном Конгрессе по разделу Османской империи эти фото лягут на нашу чашу весов!

В Дуба хоть и не было чиновников султана и военных, но несколько семей остались в домах, не сбежали от страшного ревуна и пары холостых выстрелов бакового орудия «Сообразительного».

Исполнив миссию, весьма надо сказать нелёгкую — попробуй «пробить» каменистую почву на глубину метра, если бы не навыки Давида Певзнера и закалённые ломы, провозились гораздо дольше. А так — успели на полусотне снимков зафиксировать экспансию Израиля на побережье Красного моря, не так уж чтобы и далеко от мусульманских святынь — Медины и Мекки. Фотографии флага Израиля гордо развевающегося