"Фантастика 2025-140". Компиляция. Книги 1-30 - Алекса Корр

Будь отец уверен, что здешние подвалы скрывают нечто и вправду нужное, он бы действовал. И горы песка со щебнем его бы не остановили.

— Тогда… давно. Незадолго до рождения сына мой муж пытался стать мне настоящим мужем. Он отослал Эльсу. Не подумайте, он ее не обидел. Он купил ей дом в городе. Определил содержание, — пальцы ломали жесткое кружево на рукавах рубахи. — И он не навещал её. Долго.

— Поэтому тебе и удалось родить, — заметила Миара.

— Возможно. Тогда и мне начало казаться, что все наладится. Он был добр. Заботлив. Внимателен. А я старалась быть достойной женой. И мы разговаривали. Тогда он мне и рассказал про болота и крепость, спрятанную на них. Даже не крепость — башню из белого железа.

Винченцо напрягся.

Башня Древних? Не то, чтобы событие из ряда вон выходящее. Строения встречались по всему миру, те же берберийцы рассказывали легенды о брошенных башнях и городах на другом краю мира. Но так это на другом краю. А здесь? Считай, рядом? Местные башни давно были известны и вскрыты.

Изучены.

Разграблены.

— О том, что когда-то давно первый де Варрен нашел в ней убежище. Он и его люди, восставшие против мешеков. И именно башня позволила им остановить свирепых воинов. Он и сам не ведал, что именно оттуда забрали, но знал лишь, что реликвии — часть этого наследия. Ваш отец предлагал их купить.

— Но барон отказался, — Миара произнесла это утвердительно и посмотрела на Винченцо.

Ей тоже было не понятно, почему подобной вещи позволили остаться в этом захолустье. Неужели отец не нашел бы способа получить эти треклятые реликвии? Он ведь всегда получал то, что хотел.

— Да. Отказался. А еще… он показал, что реликвии примут лишь того, в ком сильна кровь де Варрен. И что человека иного они могли бы… покарать за неуважение.

— Кровь де Варрен, — Миара призадумалась.

А ведь её дитя было бы правильной крови.

Де Варрен.

И могло бы оно наследовать реликвии? А там? Что бы оно сделало с наследством? Скорее всего то, что скажет человек, это дитя воспитавший.

Сходится?

С трудом.

Пусть даже Слезы неба, пусть огромные, каких прежде Винченцо не видел. Но стоили ли они подобного риска? Или это уже не отец придумал, а Теон? Он знает много больше, возможно, и о реликвиях тоже. А вот умом отцовским не располагает.

С него бы сталось затеять странную ненадежную игру.

— Знания передавались от отца сыну. Наследнику. С юных лет. И потом второму сыну, чтобы он, если случится беда, мог принять замок и реликвии.

— Но никто не думал, что и наследник, и второй наследник покинут мир?

— Именно. Мой муж отчаянно пытался найти хоть что-то, но в замке случился пожар и почти все записи были утрачены. Люди пытались остановить мор.

А вместо этого уничтожили всю мало-мальски полезную информацию. Тоже не сказать, чтобы необычное дело.

— Та вещь, которую его брат принес из той башни. Что это было?

— Брошь, — ненадолго задумавшись, сказала баронесса. — Небольшая. Он видел её. Точнее он снял её с груди брата. Она приходила к нему в кошмарных снах. Она показывала, как это было. И он, не способный устоять, пересказывал мне.

Баронесса сжала платок с такой силой, что пальцы её побелели.

— Он говорил, что это камень. Красный, как кровь. Но не лал и не огненный опал, и никакой из иных камней. И что от него исходит сила, с которой его брат не справился. Что эта сила пробудила в нем магию, а та уж выплеснулась безумием.

— И болезнью, — мрачно завершила Миара. — А вот вашего мужа она не тронула. Интересно.

Баронесса опустила голову. Она смотрела на шитье, которым был украшен её наряд.

— Однажды, когда он не спал почти всю ночь, наутро он признался, что слышит её зов. И что пытается противостоять, но все одно слышит. Уже тогда она обещала, что не причинит ему вреда. Что в нем истинная кровь. Наследие. И потому далась в руки. Потому не убила, как прочих. Мой муж, он… он хотел вскрыть тот подвал. Сдерживался. А когда сил не осталось, то отправился к своей Эльсе. Это было как раз после рождения Джеррайи. Он привез её и сыновей. И еще мага. А спать стал отдельно. И больше кошмары его не беспокоили.

Глава 41

Болота все-таки закончились.

Миха даже не понял, в какой именно момент. Они шли. И шли. Останавливались на отдых и ночевку, когда везло — на островках, но чаще — на моховых купинах, высушенных жарким солнцем. Но постепенно островков становилось больше. Порой они ложились этакою вереницей, бусинами уродливого ожерелья. Сталкивались. Срастались.

И кривобокие болотные сосенки становились выше.

Появились меж ними кусты голубики. Ноги перестали проваливаться, а земля под ними — качаться. В какой-то момент изменился и запах.

— Почти уже, — старик остановился первым, переводя дух. И словно не способный поверить в чудо, потрогал грудь.

О том, что произошло тогда, на острове, по общему молчаливому согласию не заговаривали. Разве что на пацаненка, который привычно держался за Михой, глядели настороженно.

Но без вражды.

— Думал, я сдохну, — новоявленный барон де Варрен растянулся на зеленой травке и закрыл глаза. Потом, не открывая их, прихлопнул комара, что устроился на баронском челе. Миха вот к комарам притерпелся и не особо обращал на них внимания.

Да и они Миху не жаловали. То ли не могли прокусить шкуру, то ли кровь его, магами измененная, не по вкусу пришлась. Ну да он не в претензии. К комарам так точно.

Потянулся.

И потрогал траву.

Мягонькая. Дикарю вот тоже понравилась, правда, скорее потому, что, коль трава есть, то будут и те, кто её жрет. А то как-то от гадюк с жабами и он устал.

— Ничего, господин барон, — Такхвар опустился на землю осторожно. — Сейчас вот отдохнем, а по лесу идти всяко быстрее.

— Где мы?

— Точно не скажу, но, полагаю, где-то рядом с Полуницей. Как к реке выйдем, точнее скажу.

Он сорвал зеленую ягоду брусники и сунул в рот, скривился.

Кислая.

— Я старался держать к Вешкам, так что, думаю, если и отклонились, то не сильно. А от них до замка — дня два пути. Но можно и лошадь у старосты прибрать, чай, барону не откажет.

— Нет, — Миха покачал головой. — Нельзя.

— Я барон! — сказал мальчишка, не открывая глаз. И снова по лбу себя хлопнул. Комарам-то до баронства дела нету.

— Как ни прискорбно,