Миллион миров - Антон Карелин

– Я… Я её не трогал, – сказал мальчик в меховом варгу, живущий в толще снегов.

Он махнул рукой, и из широкого рукава выехала гибкая древесная рогатина, с зазубренным клинком на конце, кольцом и крючком по бокам перекладины; с тонкой леской, идущей по всей длине через кольца. Приспособление походило одновременно на оружие, плётку, удочку, палку-доставалку и снаряжение альпиниста, чтобы зацепиться и влезть на ледяной торос.

– Это бер, моя длинная рука, – с гордостью произнёс волаж. – Я сам её смастерил. Мы не трогаем вещи живыми руками, пока они не пройдут воскурение и не избавятся от ледяных духов, живущих внутри. Поэтому я не трогал штуку, а только подцепил её на крючок и отнёс старейшине. Она предсказала: штука проклята и лучше её продать, а пока пусть лежит на льду. Я стал искать информацию, что за штука, и быстро появился он. Покупатель.

Фокс удовлетворённо кивнул.

– Эта, казалось бы, мелкая деталь продвигает нас на шаг ближе к тайне радужного космонавта.

«Какая деталь? Причём тут палка?»

– Мы знаем, что волаж не трогал штуку. Мы знаем, что хитрый покупатель забрал её и спрятал. А когда фигурку нашла и взяла в руки девушка, к ней пришёл Радун. О чём это говорит?

«Что покупатель не трогал штуку», поняли многие.

– Но какие у него могли быть причины не прикасаться к фигурке? Ведь это так неудобно, нужны приспособления, какие-то ухищрения с передачей. Зачем, почему? – спросил Одиссей, и чувство истории отразилось в его сверкающих глазах. – Шеклы убивают? Нет. Выдают местоположение? Очень вряд ли, сигнал идёт в одном направлении, от источника к фигурке, обратный сигнал отправлять просто нечему. Я вижу только одну логичную причину, по которой покупатель не стал брать шекл в руки.

«Ну говори! Рассказывай!»

– Потому что все шеклы адресованы именно ему. И он об этом прекрасно знает. Все остальные в галактике, контактируя с шеклом, видят одинаковую заглушку, бессмысленное сообщение без всякой цели: радужный космонавт улыбается и машет. И только когда фигурку получит её настоящий адресат, ему отправится настоящее сообщение. Он знает об этом и потому не трогает шеклы. Он не хочет получать это сообщение. И если это так, о чём это говорит?

На этот счёт было много спонтанных версий: испуганных, интригующих, разумных и безумных.

– Это говорит о том, что наш убийца и тот, кто раскидывает шеклы по всей галактике, знают друг друга, – отчеканил Одиссей. – У них есть предыстория. Идём дальше. Первые фигурки начали находить двадцать три года назад. Чисто статистически, они не могли лежать ненайденные слишком долго до этого. Учитывая, что они находятся достаточно легко, я предполагаю, что они возникают не абсолютно рандомно в пространстве, а всё-таки наводятся на скопления разумных существ. Большинство шеклов нашли на обитаемых планетах, в крупных городах. Поэтому ясно, что первые фигурки не могли быть запущены, скажем, тысячу лет назад. И сто лет назад не могли, их бы кто-нибудь давно обнаружил. Дело в особой природе шекла, его возмутительной непонятности: какого он цвета, формы, фактуры. Это бросается в глаза, привлекает внимание. Если радужного космонавта трудно заметить, то встречу с шеклом невозможно проигнорировать. Предположим, что первые фигурки стали появляться двадцать пять лет назад. Всего их отыскали около четырёх с половиной тысяч, но очевидно, какая-то часть ещё не найдена. Сложно просто взять и определить, сколько именно, но если поделить число шеклов на годы, окажется, что новая фигурка возникает каждые два дня. Рискну предположить, что ненайденных фигурок весьма много. И на самом деле, таинственный создатель шеклов на протяжении четверти века посылает в неизвестность по одной фигурке каждый день. Если подумать, это самое логичное объяснение: двадцать пять лет; каждый день по фигурке; девять тысяч шеклов; найдено около половины.

«Только половина! Сколько же денег валяется непойми где… Я хочу найти шекл, срочно!»

Уважаемое собрание заволновалось.

– Теперь представьте: наш неизвестный сеятель двадцать пять лет без перерыва, день за днём создаёт особые фигурки из удивительного вещества. И отправляет их через гипер наудачу, заранее зная, что они будут возникать в совершенно случайных местах галактики… Это нечто максимально неэффективное, кто будет так делать?! Лишь тот, у кого нет других, более эффективных способов решения проблемы. Создавать и запускать по фигурке в день, это требует столько времени и сил. Наверное, у него много свободного времени, которое нечем занять? – сказал Одиссей с таким выражением лица, будто вот-вот ухватит невидимую лису за хвост. – Словно он сидит в тюрьме, из которой не может выбраться. Но откуда в тюрьме уникальное вещество и кто позволит заключённому швырять фигурками в гипер? Если только это тюрьма иного рода: из которой не выбраться, но внутри которой ты свободен делать, что хочешь.

Детектив выдержал паузу.

– Например, необитаемая планета, на которой живёт одинокий Робинзон. Он не может сбежать оттуда, и единственное, что он способен делать – выживать и рассылать наугад бутылки с записками. В надежде на то, что одна из этих бутылок попадёт в руки адресата.

«Ну это уж слишком!» отреагировал сразу миллион зрителей.

«Неслабый гипер-прыжок логики!»

«Натяжка и домыслы».

«Объяснение может быть совершенно другим!»

«Какой-нибудь миллионер поставил машину и клепает эти фигурки автоматом».

«А может, в дебрях космоса прячется культ, и тысяча послушников красят фигурки».

«Сто возможных объяснений, и почему именно Робинзон?!»

Одиссей вздохнул. Он понимал зрителей, разум которых требовал простых и понятных ответов. Объяснить, почему из всех возможных версий его неотступно преследовал именно Робинзон, было нелегко. Но будучи мифотворцем поневоле уже много-много лет, Фокс хорошо понимал, как действует его разум – за интуицией всегда прячется несокрушимая жизненная логика.

– Вопиющая неэффективность одного действия при многолетнем упорстве в его совершении кричит об отсутствии выбора, – только и ответил детектив.

Он посмотрел на Ану; она следила за его нарративом, задумчиво прикусив губу, чтобы ничего не сказать. Ана уже дважды совершала ошибку, не веря в выводы Фокса и подвергая сомнению его доводы. Но в этот раз ей захотелось поверить. Потому что из всех приходящих в голову объяснений – именно одинокий Робинзон на затерянной планете, с которой нет выхода, создающий фигурки с таинственным посланием старому другу или врагу – был идеален. От этого образа у Аны по затылку пробежали мурашки.

Пленник, изо дня в день творящий безнадёжный ритуал, старательно кодирующий каждый шекл, чтобы он отличался от всех предыдущих и нес указание на новые координаты… Это подходило к тайне фигурок настолько полно и без зазоров, что хоровод пёстрых версий, высказанных Кизей, казался колодой одномерных баек. Ана осознала, что гипотеза Фокса просто блестящая. Жаль, что Кизя погиб, не узнав её.