95-й. Сны о будущем прошлом - Ольга Войлошникова

Ладно. Более подробную запись сделала в экономическом дневнике. Получается, что я должна родителям шесть лямов пятьсот двадцать шесть тыщ с половиной в совокупности. Это ж просто охулиард какой-то. И то, что инфляция непрерывно облегчает груз моего долга, меня ни разу не радовало. Это ж родители! И вообще, не по честному.

Ой, блин, а укроп⁈

Понеслась к холодильнику, разобрала пакеты. Укропа реально целая гора. В две тыщи даже десятом я бы его не глядя в морозилку затолкала, а пока… В Бирюсе морозилка небольшая, одна полочка — считай, только для необходимого, ав Саратове и вовсе крошечная, типа на две буханки. Да и открытая она сверху, разве что масло в ней хранить сливочное. Ладно, будем сушить. Тем более, три противня имеется. Разложила укроп рыхлыми кучками, небольшой пучок оставила в пакетике в холодильнике. Сразу не повянет.

Ну всё, полвторого, спать пора, уснул бычок…

Уснула и проснулась снова здесь — так, товарищи, грустно. Один мужчина в армии своей, другой (и тот же самый для меня, потому как я прямо шестым непонятным чувством ощущала, что это один и тот же мужчина) где-то вообще в неизвестной мне системе координат.

Как вот в этом соотношении лиц и личностей разобраться? И как меня примерить к ним? И так мне что-то от мыслей этих сделалось хреново, до лютой головной боли, что я велела себе немедленно — нет, НЕМЕДЛЕННО! — ПРЕКРАТИТЬ!!! Иначе кончится всё сумасшествием, это практически можно гарантировать.

Спокойно, Оля.

Делай что должно, и будь, что будет.

Вязь времени сложна.

Представь, что ты — кружево на двух челноках.

Непонятно?

Есть такое кружево — фриволите. Да, и это я тоже умею, но суть не в том. Можно плести его на двух челноках, и сделать так, что сперва одна нить идёт основой, а вторая вокруг неё выплетает узор, а потом — наоборот. Если нити одного цвета, даже не всегда угадаешь, когда они меняются.

Вот так и здесь.

И всё это — я…

ТОРГОВЕЦ ИЗ МЕНЯ ПРЯМО УХ…

Утром я вспомнила, что собиралась устанавливать стаканчик с бумажкой-датой — и благополучно об этом забыла. Да и пофиг. Не будет «обратного раздвоения», теперь я это ощущаю стопроцентно. Иначе откуда бы взяться памяти о всех этих специфических книжках со второго филфачного курса? И кто такая Лена Д. я теперь вам чётко могла бы рассказать, и о всех прочих моих однокурсниках. Две памяти слились в одну. Это было странно. Но два потока воспоминаний (в той части, в которой они были разными) однозначно ощущались своими.

Мир странен и удивителен.

Собралась. Убедилась лишний раз, что в сумке лежит статья для университетского издания. Прихватила оба сшитых вчера комплекта, упаковала в пакеты но в большой непрозрачный складывать не стала, чтоб не оставлять себе путей к отступлению. А то ведь с меня станется протаскать и постесняться достать. Вышла на остановку: стоит муниципальная двойка за тысячу и частная девяносто пятая маршрутка за четыре. Спросила себя: Оля, готова ли ты идти два километра за три рубля? Честно себе ответила, что нет, и села на девяносто пятый. К тому же, он стоячих не берёт. Сейчас по Юбилейному заполнится — и ласточкой полетит.

Всю дорогу себя уговаривала, что отступать некуда, позади шестьдесят четыре рулона бязи и шесть с половиной лямов долга. Я же не воровать иду, продаю свой труд, услуги и хорошую вещь на долгие годы. Ой, блин, коряга… назвался груздём — не говори, что не дюж, в таком вот акцепте, как говорил Модест Матвеевич.

В деканате народу практически не было, и я испытала от этого дурацкое облегчение. А должна была наоборот, озаботиться!

Секретарша страшно обрадовалась. Оказывается, три материала уже накрылись медным тазом, и если б я ещё не явилась — ну вы понимаете…

Хотела у неё спросить по перевод на заочку, а потом подумала: а не упала бы она мне нафиг, эта заочка? Сессия у меня закрыта на отлично, до января я ещё стипуху получать буду. Мелочь, и всё же — копейка к копейке, проживёт семейка!

Пока она меня записывала в какой-то там журнал, в деканат забежала наша преподша по русскому фольклору, дама забавная и несколько экзальтированная, в толстых-претолстых стеклянных очках. Пока она у нас курс читала, я всё думала: какое ж у неё зрение? Минус восемь, наверное. Или минус десять.

— О! Олечка! А что вы тут делаете? — не успела я ответить, что статью принесла, как она подскочила ближе, хищно пригнулась и уставилась на мои пакеты, — это где ж вы купили такую красоту?

Легенда сложилась в моей голове внезапно, сама собой, из кусков и возможных вариантов правды:

— Ой, вы знаете, родственники поучаствовали в открытии нового бельевого ателье. «Лунный свет» называется. Под девизом «Элитное качество — в массы». Вот, предложили мне принести, показать, вдруг кто заинтересуется. Ценник пока небольшой, пробная партия.

Секретарша привстала из-за своей стойки и тоже с любопытством разглядывала мои пакеты — до пришествия фольклористки она и не подозревала, что у меня есть что-то в руках:

— Оля, а цена какая?

Я положила пакеты на столешницу:

— Вот этот на полуторную кровать — семьдесят тысяч. Этот — двуспальный, евростандарт, под большое одеяло, и простынь увеличенная — девяносто.

— А наволочки две? — живо уточнила фольклористка.

— В обоих комплектах по две.

— Я полуторный беру! Мне как раз маме подарок надо! — она начала рыться в сумочке, отсчитывая деньги.

Дверь деканата хлопнула.

— Что это вы тут покупаете? — женское любопытство неистребимо!

— Всё, уже ничего не покупаем! — секретарша живо утянула второй пакет, — Я двуспальное беру!

Амалия Иосифовна, профессор филологии, так укоризненно на меня посмотрела, что мне прям стыдно стало:

— Оля. А мне? Я такое красивое тоже хочу.

— Амалия Иосифовна, дорогая, вы завтра будете? Я посмотрю, что к вечеру будет готового, и привезу вам.

Она задумчиво потёрла переносицу.

— А знаешь что, Олечка, я тут хотела… — она помялась, не желая вслух декларировать, что хотела, видать, слинять на пару дней, — А ты знаешь что, в пятницу привози. Заседание кафедры будет в три часа, я точно буду.

Так-так, заседание кафедры — это хорошо.

— А вам какой? Полуторный? Двуспальный? Можно не один большой пододеяльник, а два стандартных.

— Во! Такой мне попроси.

— Такой сто десять