Сонм Осколков. Том 1 - Кай

еще называют медальон смерти. Небольшая плоская овальная плашка с прорезями по центру, позволяла легко его разломать на две одинаковые части. Такие были только в одной армии мира, в Бундесвере, вооруженных силах Германии.

— Жанна Рейсс, первая положительная группа крови. Номер 271252, пол женский, подразделение Bluthunde. Кровавые гончие? — изогнул я бровь.

— Поздравляю, Кондр. Ты узнал о своей маме много нового. Есть вопросы?

Отец явно забавляла моя реакция. Откладывая жетон в сторону, я снова порылся в сумке. Там нашлось ещё одно фото. Старое фото моей мамы, со времён когда она была на службе. Она была крепко сбитой женщиной, даже мужеподобной с очень широкими плечами и тазом. Ее руки были огромными, как и ноги. Она действительно была похожа скорее на медведя, чем на женщину. Волосы, завязанные в косу, отливали медью, будучи посередине между русыми и рыжими. А еще у нее были веснушки. Честно сказать, я был рад что, унаследовал их только немного. А ещё у меня были мамины зеленые глаза.

— Просто расскажи по порядку, пап.

— Хорошо. — мужчина неспешно присел как раз на скамью для жима и вздохнул. — Я уже не молод сынок, мне 46. Твоя мама была на год младше меня, сейчас бы ей было 45. Мы родились в то время, когда никаких кейпов и всего этого и в помине не существовало. В то время, когда спустя 20 лет после второй мировой Германия была насильно разделена на две противоборствующие части. Сейчас, это уже неважно, но тогда… Мы были разорванным народом, разорванным и потерянным, знающим, что нас разделили. Это было неприятное время. Я был из бедной семьи и не то, чтобы у меня был выбор. Я пошел на военную службу и смог там подняться в звании, отучиться и подняться еще выше. Твоя мама прошла тот же самый путь, только она в армию сбежала от своей семьи. Время шло, менялось. Когда Германия объединилась вновь, мы уже были на службе. Это было страшное время, но тогда твоя мама работала вместе с еще десятком таких же как она молодых и отчаянных, которые хотели хоть что-то изменить. Она была частью особого подразделения, которое охотилось на выживших нацистов и солдат СС. Конечно, суд над всеми виновными был показательным после второй мировой, но поверь мне, сотни людей ушли от этого суда. Новая Германия не могла их отпустить. Сначала они, потом террористические лидеры с востока. Твоя мама убивала очень плохих людей. А твой папа…

Мужчина на несколько секунд скривился. По его лицу бегала тень, будто он не хотел вспоминать прошлое, но заставлял себя. Ему явно не нравилось то, что он делал.

— Скажем так, если пуля твоей мамы не могла поразить цель, я отправлял свою пулю и от цели не оставалось и мокрого места. Как и бункера, где цель пряталась. После меня не оставалось вообще ничего кроме выжженной земли, уничтоженной залпами ракет или взрывчаткой. — папа дрогнул, отгоняя от себя прошлое. — А потом, начали появляться паралюди. Это была вспышка, чума охватившая весь мир. Один, второй, а после покатилось с такой скоростью и силой, что казалось никто не сможет это прекратить. Так и случилось. Появились СКП и Протекторат, пришли Губители, паралюдей становилось все больше и больше. Ты ведь помнишь, за кем охотились твои папа с мамой? Во что превратились недобитки и приверженцы Гитлера сейчас?

— Гезельшафт. — спокойно ответил я.

Организация о которой среди имперских парней следует вспоминать шепотом. Ходили слухи, что некоторые из наших специально крадут и куда-то увозят детей и взрослых, которых потом отправляют в Германию. Никто не хотел даже думать, что ждёт тех людей. Я вообще старался не вспоминать об этих слухах, считая их просто байкой. Сейчас осознаю, что очень зря.

— Верно. Конечно, пуля может убить большинство кейпов. Твоя мама делала это не один раз, когда все завертелось. Но когда они организованы, когда вам противостоит целая команда, где есть Умник или Властелин, с поддержкой таких же военизированных отрядов. А еще хуже, когда твоих же коллег заставляют поднять на тебя оружие… Без шансов. Нашу программу свернули, замели следы, вытерли наши личности из реестра Германии, выдали паспорта США и сказали бежать. Некоторых из наших знакомых успели достать. Нас с твоей мамой нет. У нас есть пара способов найти остальную часть команды, но все уже обзавелись семьями и пристанищем. Кто-то пошел в СКП или армию. В общем, с тех пор мы далеки друг от друга.

Отец говорил отстраненно и сухо. Он явно не хотел вспоминать и грузить меня лишними переживаниями и эмоциями. Но его слова резали мои мозги, заставляя осознавать…

— Как блять ты был готов принять то что я пойду в Империю, пап? Они же… Они же блять буквально те, на кого вы охотились? Те против кого вы боролись. И ты просто смотрел и ждал, что я сделаю правильный выбор?

— Это твой путь, Кондр. Ни больше, ни меньше. К тому же, я был уверен что идеология тебя разочарует. Я в твоём возрасте прошел этот этап, когда считал такие взгляды верными, но быстро этот интерес угас. Это быстро проходит на самом деле, если ты умеешь смотреть и слушать. Твое же отношение к этому было разбито самым худшим образом.

— Но серьезно, Броктон-Бей? Буквально столица нацистов в США? Почему здесь? Почему вообще США?

Глаза за очками слабо мигнули смехом. Отец улыбнулся.

— Где лучше всего прятаться от света свечи?

— У ее основания. Бляяяя это была мамина идея. Только она могла такую хрень сделать.

— Верно, это была ее идея. Но не сказать, что она ошиблась. Она действительно погибла по случайности, попав в перестрелку между Барыгами и АПП. Нацисты не имеют к ее смерти никакого отношения. А США… Как бы тебе сказать Кондр. Триумвират силен. Пока он есть, Гезельшафт сунуться судя не сможет, а такие парни как Кайзер могут только тявкать. Если он совершит что-то за рамками, его просто уберут с доски. Да и много лет прошло, уверен про нас и забыли.

Слушая отца, я мог только переводить взгляд с жетона на оружие, а после обратно. Моя мать была снайпером в правительственной программе по поиску и устранению террористов и нацистов. А потом ещё и кейпов, похоже. Это было несколько необычно, поскольку я привык воспринимать маму как резкую, но все же справедливую женщину. Само осознание, что она пусть и с благими целями охотилась и убивала людей было сложным.

— Это… Сложная история, пап. То есть,