КОМ-8 (Казачий Особый Механизированный, часть 8) - Ольга Войлошникова

— А как ты местную растительность предлагаешь ограничить? Тут трава вырастает прям на глазах! А за ней и деревья. Так что соль — это ещё ничего вариант! — упёрся Сокол.

— Ваня, ты тут пустыню хочешь устроить? — вставил свои пять копеек я. — По Сирийским пескам соскучился? Тем более что пустыней не ограничится.

— Это почему ещё? — наконец-то внял нашим соединённым усилиям он.

— Тут обильные дожди. И всю твою соль смоет в ближайшую реку. Там передо́хнет половина живности, потом ещё чего случится… Хоть бы, к примеру, ниже по течению индусам поля посолит… А хуже того — мор. Оно нам надо? И так кто-то местных на нас натравливает. А ты хочешь окончательно аборигенное население против нас настроить.

— Кстати, об аборигенах! — внезапно воодушевился Витгенштейн. — Господа, предлагаю сгонять в Бидар! Раз уж мы, некоторым образом, в командировке?

— Гос-споди, зачем⁈ — взвыл Багратион. — Один джунгли солить предлагает, второй по городкам местным убогим шляться! Чего мы в Бидаре забыли?

— А это я вам расскажу, когда мы спустимся вниз и выпьем по хорошей кружке кофе. Ваши мозги взбодрятся, вы станете в состоянии меня понять и прекратите кукситься.

— Ладно уж, — усмехнулся Серго, — пошли!

08. ВОЗМОЖНОСТИ И ПРЕПОНЫ

ТЕРЗАНИЯ ПЕТИ ВИТГЕНШТЕЙНА

Итак, мы спустились вниз, в кабинет, выделенный Ивану по чину (как начальнику шагоходной подмоги) вместе с денщиком, и попросили означенного денщика сгонять в столовую за кофием.

— Один момент! — обещал тот и обернулся реально быстро, так же быстро исчезнув затем с наших глаз, дабы не мешать разговорам.

Изначально обстановка в кабинете была максимально простая — стол и два стула. Ещё несколько табуретов вчера тот же денщик натаскал из столовой. На этом благоустройство заканчивалось. Впрочем, живали и хуже!

Багратион откинулся на спинку стула и отхлебнул кофе. Посмотрел в кружку и пробормотал:

— А кофе хорош! Положительно, надо домой увезти пару-тройку мешков!

— Так! — Сокол был полон решимости бежать к своим курсантам и раздавать им ЦэУ по расчистке солидной зоны отчуждения вокруг крепости, поэтому разговоры о кофе отмёл со всей безапелляционностью: — Забыли кофе! Петя, говори: зачем тебе приспичило в Бидар?

Петя тяжко вздохнул:

— Да я и сам толком не знаю, зачем мне в Бидар. Просто подумал: новые области государства — это же всегда новые возможности, так? Во я и…

— Чэго-то я нэ понял, — нахмурился Серго. — Какие-такие возможности?

— М-м-м! — Петя с силой потёр лицо руками и ткнул в друга пальцем:

— Серго! Огляди сидящих за этим столом, и скажи: что ты видишь?

— Вас вижу. Кого ещё?

— А мы — кто? — продолжал допытываться Витгенштейн, и я что-то не въезжал, куда он клонит.

— Вы — мои друзья! А-а-а… — протянул Серго. — Кажется, я понял… Хочешь титулами торгануть, э? Перед кем и, главное — зачем?

— Господа, я хочу… хочу начать с отступления. Можно? — не дожидаясь ответа, Петя забегал по кабинету, жестикулируя: — Друзья мои, если не считать Коршуна, нас троих все в Российской империи раньше считали балбесами. Молодыми, богатыми бездельниками и сумасбродами. И наши несомненные боевые подвиги зачислялись в ту же копилку! Да, господа! Я когда в госпитале лежал, а потом у родителей Коршуна в бане парился — много думал. А потом у папеньки докладные специальные да характеристики запросил и почитал…

Он подошёл к окну и выглянул наискосок в одну сторону, в другую…

— Ты шпионов боишься, что ль? — спросил Сокол, но Петя только отмахнулся.

— Так вот. Душераздирающее зрелище, вот что! Нет, в обществе очень уважают личную силу. Силу, удачу… Но… Это только одна сторона монеты, что ли? И она… как бы сказать… мальчишеская? Всё же, как ни крути, такого уровня, чтоб с нами единолично считались армии противника, нам никогда не достичь.

— Н-н-ну допустим… — начал Сокол.

— Да что «допустим»! Мы героические — но пешки. И здесь мы ограничены природными данными. И даже не спорь! — затряс он пальцем перед носом у Ивана. — Всё так! Даже наши девчонки-мороженницы по части боевой магии кроют нас, как бык овцу! Нет, как бык курицу!

— Ну, кроют, — Серго отставил кружку. — Дальше что?

— А дальше — есть вторая сторона! Ваша состоятельность в обществе.

— Финансовая, что ли? — поднял одну бровь Сокол.

— В том числе, но не обязательно. Главное — вес. Возможность сказать своё слово. Вот… Вот себя в пример возьми!

— А что — я?

Кажется, Ивану не очень-то хотелось быть примером.

— Да нет уж, не отпирайся! Ты у нас не так давно в начальники училища назначен. И пусть половина света обсуждает это только как синекуру от родственников, поскольку в глазах общества ты, Иван — инвалид…

— Ты говори, да не заговаривайся! — возмущённо перебил его Сокол. — Тут так голова от забот с этим училищем порой пухнет! Синекура! Да я выезд в Индию за отпуск считаю. Отдых у меня такой!

— Да я ж не спорю! Я знаю, как ты иногда зашиваешься. Но, опять же, вот вроде синекура, а, условно говоря, акции твои в обществе сильно выросли! Уважаемый человек стал! Начальник училища! Не шалопай, на шагоходе личном туда-сюда гоняющий! И даже твоя поездка на этот рудник воспринимается как: «Вот кто-то охотится, кто-то рыбачит, а Великий князь изволит из пушек пострелять! Имеет право!» И это, опять же, плюс.

Серго хотел что-то сказать, даже рот успел открыть, но Петя его ловко опередил:

— У Серго другая история. Ты в курсе, дорогой князь, что благодаря твоей Дарье с её опытом семейной стажировки в Уральской горнорудной компании, Фридриху этому Прусскому да ещё Панкратову о тебе стали отзываться как об очень удачном промышленнике? Ежели вы Коршуновское месторождение поднимете — а вы поднимете, это уже понятно — это не только Илье в плюс будет. Это про тебя тоже станут говорить! Князь Багратион-Уральский — матёрый промышленник! И уже кое-кто говорит.

На это Серго не нашёлся, что ответить, а Петя уже пёр дальше:

— Теперь Илья. Тут вообще знающие люди руками разводят. Такой взлёт вверх простым фаворитизмом не объяснишь. Не бывало такого! Начал как рядовой казак, безо всяких протекций. Нижние чины на редкость быстро проскочил. И —