Основатель – 6 - Сергей Шиленко

— Я предоставлю тебе транспорт, — сказал я, — при условии, что ты поклянёшься мне, что для меня или моих людей не будет никаких последствий. Никаких, мать их, разборок и наездов.

— Я вырву чешуйку в знак клятвы тебе, — сказал Хемиш, шевельнувшись в темноте. Я услышал тихий звук, будто что-то рвётся, и в следующую секунду мне в руку вложили удивительно холодную, сухую чешуйку. На ощупь — как кусок старой кожи. — Это символ моей клятвы, — пояснил он. — Если я подведу тебя, ты предъявишь её тем, кто выступит против тебя, и их гнев, по традиции, будет направлен на меня. Типа, ответственный найден, все претензии к нему.

— Благодарю тебя, — сказал я. — Это меня немного успокаивает. А то, знаешь, не хотелось бы влететь на ровном месте двумя ногами в маргарин.

— И я благодарю тебя, — прошептал Хемиш. — Ибо я наконец-то смогу покинуть это проклятое место и сделать то, чего я жаждал сотни лет: исследовать этот великий мир.

Душа поэта, блин, а не воина.

— Я должен вернуться к своим делам, — сказал я, делая шаг к выходу, где едва брезжил дневной свет. — Но прежде чем я уйду, я хочу спросить. Твоё старое племя, в Центральной Алепии, они открыты для торговли с чужеземцами? Ну, вдруг там можно какие-нибудь эксклюзивные контракты заключить?

Хемиш снова громко рассмеялся, его хриплый кашель ничуть не походил на обычный смех. Это было больше похоже на рык какого-то доисторического зверя.

— О, Алексей, — сказал он сквозь приступы хохота, — тебе лучше держаться подальше от центральной части континента. Ибо Старейший Дракон, наш лидер, не очень-то жалует купцов и торговцев. Тот горный хребет, учти, был запечатан не народом Алепии. Скорее, это он, Старейший Дракон, постановил, что всякий, кто пройдёт через горы на его земли, будет сожран без остатка. А Старейший Дракон никогда не нарушает своих указов. Даже ради собственных детей. Вот такие у них там суровые законы. Так что, если жизнь дорога, лучше туда не соваться.

* * *

Народ Светлограда — вся деревня — высыпал на длиннющий пирс, махая нам, когда наш корабль, покачиваясь на ленивых волнах, причаливал где-то в середине дня.

Как в песне!

Как провожают пароходы?

Совсем не так, как поезда.

Морские медленные воды —

Не то, что рельсы в два ряда.

Ну, в нашем случае — встречают. Кстати, к паровозам мы тоже когда-нибудь вернёмся, а пока корабли.

От воды тянуло свежестью и солью, кричали чайки — давно забытые звуки. Долгая дорога по морю показалась не такой уж и бесконечной, во многом благодаря щедрому количеству глинтвейна — ну, того, подогретого винишка с пряностями, от которого сразу становилось теплее, — и вкуснейшему вяленому мясу, которым нас снабдили в качестве «портовых сборов», или, как я это для себя называл, «входного билета».

Но, как бы там ни ощущалось время, я, блин, был дико рад вернуться на знакомую землю. Прямо ноги гудели от желания ступить на твердь. Тянуло, конечно, в Град Весёлый, в свой кабинет, чтоб там уже разложиться по-хозяйски, завалиться в кресло и спокойно обмозговать дальнейшие планы, но, ё-моё, время ещё не пришло. Дел — вагон и маленькая тележка, как говаривала моя бабуля.

Я зыркнул по сторонам, оглядывая собравшуюся толпу, и заметил, что среди немногочисленного населения этой, с позволения сказать, деревеньки, было дофига чужаков.

Мигранты или туристы? Приехали сюда, чтобы насладиться приморскими видами, спуская каждую ночь кругленькие суммы золотом — кэш-флоу, как говорится, налицо.

Развлекухи в городе пока было кот наплакал, никаких тебе увеселительных заведений, типа приличной таверны или там, не знаю, театра, мы ещё не отгрохали, но, слава богам, купание в море и рыбалка считались для приезжих вполне себе годным досугом.

Большинство из них океан видели впервые в жизни, так что были вполне довольны, просто часами плескаясь в волнах, которые тут были на удивление тёплыми, отрываясь по полной. Ясное дело, я понимал, что такая лафа долго не продлится.

Туризм — это тебе не хухры-мухры, одной достопримечательностью, пусть и такой экзотической, как океан, сыт не будешь. Срочно нужно было возводить новые здания, расширять, так сказать, ассортимент услуг, повышать туристический рейтинг.

Но в Светлоград я припёрся не за тем, чтобы анализировать туристический рынок и составлять бизнес-план по его развитию, ясен пень. Не-а, я был здесь, потому что мои деловые партнёры были уже на подходе.

Пригласил их через стратегическую карту прямо посреди океана пару недель назад на специальное собрание инвесторов — ну, или как я это назвал, «сходку акционеров будущего мега-проекта».

Информации выдал по минимуму — мол, есть возможность срубить бабла, причём нехилого. Из всех приглашённых «инвесторов» положительно откликнулись сэр Акертон, Серхан Демир, Герман Дурнев и госпожа Анна Вульф.

Сияна приехать не смогла — дела, видите ли, на Севере, какие-то там важные переговоры, а Олег Корнеев отписался, что всё ещё по уши в делах в Манске, пытается там наладить свой свечной заводик, или что он там мутит.

Глава 8

Одну из вилл, самую шикарную, с видом на закат, уже определили не только как место для совещаний, но и как апартаменты для четырёх лидеров. Расчёт был простой как три копейки: даже если они не заинтересуются моими инвестиционными предложениями, то хотя бы мир, тишина и роскошь этих вилл убедят их приехать сюда на отдых. Ну или как минимум, они расскажут об этом месте другим правителям, распространяя славу о «Приморских Курортах Светлограда». Такой себе сарафанный маркетинг — тоже дело, особенно на начальном этапе.

Приготовления давно были сделаны, всё продумано до мелочей, так что с моей стороны особо ничего и не требовалось.

Я лишь махнул рукой портовым грузчикам, здоровенным ребятам, чтобы те выгрузили припасы в переговорную — шикарный балкон на втором этаже с видом на волны, разбивающиеся о берег. Шум прибоя, кстати, отлично настраивал на деловой лад. Эти «портовые сборы» были не просто предлогом, чтобы убедить торгашей платить мне больше за сотрудничество, но и частью моей стратегии. А ещё — возможностью продемонстрировать различные товары, которые ждали своего часа в Великом Граде Алепинске. Говорить о сахаре — одно, а показать здоровенные мешки, набитые этим сладким, белым, как первый снег, добром, — совсем другой коленкор. Товар, как говорится, лицом.

Пока я наблюдал, как работяги, кряхтя, расставляют мешки