Кондитер Ивана Грозного - Павел Смолин

- Ладно, - честно согласился я. – Ежели бы дерево не сгорало, можно было бы уже лепешки печь.

Плотник приосанился.

- Красоту ломать не будем, - продолжил я. – Тут вот построим, чтобы, значит, образ перед глазами иметь, - указал на метр правее модели.

- Так оно вернее будет, - одобрительно кивнул Ярослав. – Егорка! – кликнул стоящего за изгородью в ожидании приказа паренька лет восьми. – Сбегай-ка до землекопов, пущай двое лопаты берут и к нам шуруют.

Землекопы и их средства производства, как и ожидалось, выглядели не очень – профессия такая, что в землице Русской с ног до головы каждый божий день. Низкоквалифицированный труд здесь ценится мало, поэтому Ярослав с видимым удовольствием стращал копающих небольшую и неглубокую круглую яму, с которой мы бы легко справились и сами, но профессиональная гордость мастеровых этого не позволила:

- Вы здесь не видали ничего, братцы. Дело важное, сам батюшка келарь за ним пригляд держит. Ежели болтать станете ух несладко придется…

- Все равно разболтают, - проявил скепсис Василий.

- Не видели мы тут ничего, батюшка, вот вам крест, - перекрестился землекоп.

- Не о чем болтать, батюшка – ничего не видели, ничего не знаем, - перекрестился второй.

Круглый, двадцатипятисантиметровой глубины и большего, чем будущий тандыр диаметра мини-котлован вырыли быстро, и, выгнав землекопов, Ярослав вызвал пяток своих прямых подчиненных трудников. Те хорошенько потоптались и попрыгали по дну ямы, утрамбовав землю, и насыпали десятисантиметровый слой щебня. Здесь работы пришлось прервать, и мы отправились на короткую службу – Первый час, освящающую наступивший день.

- Могли бы и больше успеть, - сделал я промежуточный вывод.

- Ты, Гелий, не по годам умен, но молод, - запел старую песню Ярослав. – Давай подумаем – вот ежели ты с первого раза и быстро чего-то новое соорудил, тот, кто работу принимать будет, как рассудит?

- Как? – послушно спросил я, уже понимая к чему он ведет.

- Что проста она, как палка! – развел руками каменщик. – Торопиться нельзя – напротив, нужно делать все очень основательно, с молитвами и рассказами батюшке келарю о том, как нам непросто.

А русичи-то как будто почти с этих вот времен до моих и не изменились!

- Понимаю, - хохотнул я. – Спасибо за науку, Ярослав.

В чем не прав?

Отстояв службу, мы пошли еще немного посмотрели на засыпанную щебнем яму под мои, запрошенные Василием рассказы про дальние страны: про людей с совсем черной кожей, но светлой, пусть и языческой, душой, да про непролазные тропические джунгли с тиграми да обезьянами.

- Обезьяна – она как человек почитай, пусть и тварь неразумная: ищет кусок повкуснее да как поспать подольше, - повеселил я напарников по внедрению новых технологий.

- Сказывали, ты мальчишкам поутру деньги раздаешь, - поделился слухами Ярослав.

Этому можно и рассказать все как есть – не секрет же, просто Никодим раздражает.

- Мне помощник нужен. Не такой, чтобы от нищеты голову терял и на быструю выгоду сорокой бросался, а чтоб думать наперед умел. Я один раз монетки раздал чтобы слух разошелся, второй – уже испытание. Третий раз обещался ничего не давать. Считаю, почти все и придут, а ну как передумаю. На четвертый день придет уже меньше. На пятый… - пожал плечами. – Вот кто на пятый день придет, из тех и выберу себе служку. Грамоте научу, к делу приставлю – будет мне помощник добрый, а не хапнул и в бега.

- Как-то оно… - поморщился Василий. – Малые все ж, а ты – вот так, словно щенка пободрее выбираешь.

- Все мы здесь добрые, православные люди, батюшка, - ответил я. – Да только люди-то – они разные, и я здесь плохого не вижу: сам-то поди бестолочей в шею гонишь.

- Да ты не горячись, Гелий, - поморщился Ярослав. – Правильно говоришь все, только… - вздохнув, поводил ладонью в воздухе.

- Молод я еще, - подсказал я.

Василий заржал:

- А умыл он тебя, Ярослав!

- Острый язык и до беды довести может, - с веселой ухмылкой сложил лапищу в могучий кулак каменщик.

- Ценную голову батюшка Келарь лично бережет, - похвастался я «крышей». – Мир, братья.

- Мир, - согласился Василий.

- Мир, - хмыкнул Ярослав.

В связи с подготовкой к обеду мне пришлось покинуть наш уютный закуток, и в столовой, прихлебывая квасок и жуя гречневую кашу с хлебушком, киселем, репою, огурцами да толченою малиной в качестве десерта (Его Высокопреподобие от удовольствия аж жмурится, в чем, уверен, в глубине души очень раскаивается), я сидел настолько же усталый, «копченый» и пропотевший, как и вчера. Воняю, а что поделать? Все здесь воняют, даже, прости-Господи, батюшка игумен.

За оставшийся день мы с мужиками насыпали на щебень пятисантиметровый слой песка. Не сами, конечно, а при помощи приглашенных специалистов с лопатами. Приняв работу и выпроводив «песочников», Ярослав с мощным зевком потянулся, уселся на доски и решил:

- Ну и довольно на сегодня – пущай уляжется, а мы давайте за наш успех по-маленькой, - отработанным жестом достал из-за стройматериалов закупоренный кувшинчик.

Не хочу пить – там себе изредка позволял, но здесь, где нормальной медицины нет и не предвидится…

- Я тебе улягусь! – раздался из-за изгороди гневный окрик батюшки келаря, а следом, через калитку, к нам вошел и он сам. – Я тебе дам «по маленькой»!

Мастеровые подскочили на ноги и покаянно склонили головы. Я остался сидеть, потому что вины не чувствовал.

- Сидят три лодыря, ворон считают да лясы точат! – исчерпывающе описал нашу деятельность келарь. – Владыко почитай через седмицу в гости прибудет, что мы ему покажем? Круг песочный?! – уничижительно указал на плоды трудов.

- Улежаться должно, батюшка, - мощно оправдался Ярослав, стыдливо пряча кувшинчик за спину.

- Я свою работу справил, батюшка, - оправдался Василий. – Таковой образ и самому Владыке показать не стыдно.

- Харю твою пьяную покажем, - зловеще пообещал келарь. – Ну что, сбирались чрево свое ублажить в труды праведные? – этакий оборот мой «фильтр-переводчик» со старорусского на привычный мне даже не решился тронуть.

- Да я ни капли, батюшка, - плотник выпрямился и перекрестился на храм. – Крест даю!

- Не успел – вот и «ни капли», - ухмыльнулся