«Бис»-исход - Александр Владимирович Плетнёв

class="p1">Сквозь усеянное облаками, а где и чистое пепельной голубизной небо тянулись белые дорожки выхлопа, оставляемого ракетами. Проследив за ними взглядом, снова возвращая обзор вперёд, наконец, увидел главное: тёмные точки вдалеке, их было много – с двух авианосцев. Они скоростью сближения, острым намётанным зрением и просто пониманием быстро превращались в распластавшие крылья-крестики, всё ещё похожие на стаю вóронов, неестественно ранжированных строем. Этот строй вследствие ракетной атаки – там-сям возникающие белыми ватными клубочками разрывы – начинал ломаться. Ещё сохраняя инерцию направления полёта, чёрные крестики стали рассыпаться, уходя на низы, кто-то тянул чёрные дымы, кувыркаясь, теряя части себя обломками.

В виду противника рука словно сама потянула ручку газа, набирая мощь и скорость.

«Пора?»

Планшет соскользнул с колена, застряв за креслом, радио контролёра молчало.

«Пора! Сейчас мы вам…»

Ещё было не пора, но встречно сходящиеся скорости оказались выше расчётных.

– «Шестая» – торпедоносцы на сорок пять ваши, «пятая» – вам разобраться с эскортом, – распределял он эскадрильи по целям, указывая градусы направления и километры высоты, – «вторая» – ваша группа справа на четырёх с половиной, «третья» и «четвёртая» – за мной!

Можно было упрекнуть Покрышева, что он немного форсировал события. Но и его понять можно – слишком мал был зазор от порога дальности противодействия зенитных ракет (55 км) до зоны ответственности истребителей воздушного заслона. И слишком близко от кораблей им предстояло встречать атакующих англичан – для торпедоносцев проскочить пару десятков километров до рубежа сброса это буквально минуты. А его, командира авиагруппы, ещё на стадии планирования что Осадченко[40], что замполит основательно накрутили, и всем остальным перед вылетом мозг выели – допустить врага к кораблям нельзя ни в коем случае.

* * *

Крейсер «Москва»…

Операторы радиотехнического дивизиона, ведущие мониторинг ситуации по методичному отстрелу воздушных целей, наблюдали на своих радарных экранах несколько десятков (более сотни) засветок, россыпи на разных высотах – выше, ниже, в разносе меняющихся дистанций.

Селекция целей ещё сохранялась, однако преждевременный выход на перехват истребителей «Чапаева» – заметное и неукоснительное сближение – нарушал внятную и относительно устойчивую картинку. Ко всему, британские самолёты верхних эшелонов резво ушли на средние высоты, где и должен был вот-вот завязаться встречный воздушный бой. Иначе говоря, всё быстро шло к тому, что разобрать, где свои, а где чужие скоро станет невозможным.

Пытаться притормозить Покрышева уже было неактуально, офицер, поддерживающий канал связи непосредственно с командиром авиагруппы «Чапаева», попросту не успевал – очевидно, противники уже видели друг друга визуально, кинувшись навстречу. Довеском вдруг выяснилось, что радиостанции противоборствующих сторон настроены на одну волну, и понятно, сейчас пилотам переходить на резервную уже не с руки. Эфир вмиг заполнился английской и русской речью – окриками предупреждений, указаниями, командами, и всё это в эмоциональном предвкушении схватки.

Операторы БЧ-7 ещё сопровождали отдельно идущие самолёты противника, подпадающие под категорию уверенная цель, однако предупредили о вероятности ненароком сбить своих.

Капитан 1-го ранга Скопин на ходовом мостике поддержал опасения:

– Надо заканчивать. А то будет нам дружественный огонь, friendly fire, как говорят наши визави, чтоб им всем опоноситься.

– Несход ракеты! – вдруг выдал пост ЗРК № 1.

– Что за дела? – немедленно отреагировал кэп. И не дожидаясь ответа, приказал: – Всё! БЧ-2 – дробь! «Первому» немедленно разобраться в причинах сбоя. Жду доклада.

Сидящие за пультами мичманы из группы управления ракетным оружием довели свои уже выпущенные ЗУРы, отрапортовав: «Такая-то по счёту цель поражена».

С ходового мостика было видно, как возле не отстрелявшейся пусковой установки – ракета даже не встала на направляющие при подаче из погреба, – появилось несколько человек, закопошились. Командир зенитно-ракетного дивизиона лично отправился разбираться в причинах неисправности.

Вместе с тем всё шло своим чередом. Поступили доклады о расходе. Была дана предварительная оценка результативности из расчёта скорострельности, интервалов между пусками, выбора удобных целей, переноса огня на другие группы самолётов. В том числе зафиксировано минимум два срыва атаки с уходом ракет с траектории.

В целом Скопин мог бы быть довольным – своё заявленное обещание они выполнили. Примерно около тридцати британских самолётов было сбито или повреждено с невозможностью дальнейших действий. Расход составил тридцать четыре ракеты. Хотя под это дело он готов был выложить на стол до пятидесяти единиц. Не задалось…

Распоряжением «Лево на борт» крейсер поворачивал вслед ушедшей эскадре, сейчас для них также имело смысл как можно больше разорвать дистанцию с приближающимися ударными волнами противника.

* * *

И ведь до недавнего времени они с полным основанием могли рассчитывать на успех. Простая арифметика: обладая превосходством в общем количестве самолётов (в разы), можно было тактически распределить задачи. Свободные «Сифайры» и «Корсары» в статусе охотников завяжут с русскими бой на выбивание, в то время как истребители непосредственного прикрытия будут срывать атаки на опекаемые ими ударные группы, не вовлекаясь в «собачью свалку»[41]. Добавить к этому собственные оборонительные точки пикировщиков и торпедоносцев – свинца и огня на каждый самолёт неприятеля приходилось более чем достаточно.

В битвах с люфтваффе англичане успели наработать некие стандартные и нестандартные приёмы, вполне успешно показавшие себя против такого грозного противника, как германские эксперты[42]. Логично, что опыт советских ВВС оттачивался на тех же оппонентах, в тех же почти классических правилах воздушного боя. Чего-то сверхвыдающегося от русских никто из пилотов британских FAA[43] резонно не ожидал, более того, многие уверенно ставили свой класс выше.

– В конце концов, неуязвимых нет, били матёрых асов Геринга, справимся и со сталинскими соколами, – звучало на инструктажных брифингах. Разбегавшиеся по боевой тревоге по самолётам лётчики, влезающие в тесные кабины «Сифайров», перешучивались, бравируя:

– Ну вот, пропустим очередную стряпню местного корабельного кока. Что ж, джентльмены, на ланч сегодня у нас будут поджаренные «иваны».

Так что присутствия духа и решимости им было не занимать.

Понесённый первичный урон от ракет не сильно повлиял на индивидуальный настрой экипажей. Сбитые вышли из игры, и их голоса уже не тревожили воображение. Даже смотрящий групп-кэптейн не до конца и не полностью оценивал количество выбывших. Да, пусть и списав что-то на безвозвратные (в приблизительной оценке), он по-прежнему мог рассчитывать на преимущество в свободных истребителях. Минимум на паритет.

Реальность оказалась иной. Вдруг выяснилось, что здесь всё стандартное и запланированное работает мало. Русские разбивали все схемы. Ворвавшись в боевые построения англичан, схлестнувшись в первом огневом контакте и взяв первые жертвы, советские машины хаотично рассы́пались по пространству боя, неожиданными наскоками оказываясь везде и всюду. Разбивая собственные слётанные пары, они действовали эффективно и