Ружье на динозавра - Лайон Спрэг Де Камп

– В самом деле? Почему же ты так и не сказал? Если это прафда, ты разрешил один из наших самых жарких географических диспутов: является ли Каспий внутренним морем или заливом Северного океана?

– Я боялся, что никто мне не поверит.

– Я не знаю, что и думать, Зандрас. Ты очень странный человек. Я не думаю, что ты перс, потому что у персов отродясь не было философов. Хорошо, что ты не перс.

– Почему?

– Потому что я ненавижу персов! – прошипел он.

– В самом деле?

– Да. Я бы мог перечислить все дурное, что сделали люди великого царя, но довольно и того, что они предательски захватили моего любимого тестя, пытали и распяли его. Люди вроде Исократа говорят об объединении Эллады для покорения Персии, и Филипп может попытаться сделать это, если проживет долго. Надеюсь, что проживет. Однако, – продолжал он другим тоном, – я надеюсь, он сделает это, не втягивая города Эллады, потому что кладезям культуры не место в распрях между двумя тиранами.

– В Индии, – сказал я нравоучительно, – нас учат, что национальность человека ничего не значит, а только его личные качества. Люди всех наций бывают хорошими, плохими и никакими.

Аристотель пожал плечами:

– Я тоже знал добродетельных персов, но это разбухшая империя-монстр… Ни одно государство с количеством граждан больше нескольких тысяч не может быть цивилизованным.

Не было проку рассказывать ему, что большие государства, какими бы раздутыми монстрами он их не считал, будут постоянно присутствовать на карте в будущем. Я пытался реформировать не узкий взгляд Аристотеля на международные дела, но его научную методологию.

На следующее утро царь Филипп и его люди, а также шестеро учеников Аристотеля поскакали в Пеллу. За ними следовал караван груженых мулов и личные рабы мальчиков.

Аристотель сказал:

– Будем надеяться, что случайно пущенный из пращи камень не размозжит голову Александра, прежде чем он реализует свои задатки. У мальчика талант, и он может далеко пойти, хотя управлять им – это все равно что пытаться пахать на диком быке. А теперь давай снова рассмотрим вопрос об атомах, мой дорогой Зандас, о которых ты наговорил столько всякой ерунды. Во-первых, ты должен признать, что, если атом существует, должна также существовать и часть его. Следофательно, нет такой вещи, как невидимая частица…

Три дня спустя, когда мы все еще бились над вопросом об атомах, мы прервали беседу, услышав стук копыт. К нам приближался Аттал с целой командой всадников. Рядом с Атталом скакал высокий смуглый человек с длинной седой бородой. Внешность этого человека наводила на мысль, что это может быть еще один путешественник из моего времени, потому что на нем были шляпа, пальто и штаны. Один вид этих предметов одежды вызвал у меня приступ ностальгии по моему собственному миру, как бы я его ни ненавидел, пока жил в нем.

В действительности одежда мужчины не была из моего мира. Шляпа оказалась фетровой кепкой с клапанами для ушей. Коричневое пальто до колена было вышито красными и белыми цветами, уже выцветшими. Это был большой угловатый мужчина с большим крючковатым носом, широкими скулами и глубоко посаженными глазами под кустистыми нависающими бровями.

Они все спешились, а пара конюших подбежали, чтобы перехватить поводья и не дать лошадям разбежаться. Солдаты оперлись на копья, встав вокруг нас.

Аттал сказал:

– Я бы хотел задать вашему гостю еще несколько философских вопросов, о Аристотель.

– Спрашивай.

Аттал повернулся, но не ко мне, а к высокому седобородому. Он сказал что-то, чего я не уловил, а затем человек в брюках заговорил со мной на языке, которого я не понимал.

– Я не понимаю, – сказал я.

Седобородый снова заговорил, похоже, что на другом языке. Он попробовал еще несколько языков, но всякий раз я должен был признаться в невежестве.

– Теперь ты видишь, – сказал Аттал. – Он притворяется, что не понимает персидского, мидийского, армянского и арамейского. Он не мог пройти по владениям великого царя, не выучив хотя бы один из них.

– Кто вы, мой дорогой господин? – спросил я седобородого.

Старик с достоинством улыбнулся и заговорил на аттическом с горловым акцентом:

– Я Артавазда, или Артабаз, как говорят эллины, некогда правитель Фригии, а теперь бедный пенсионер царя Филиппа.

Так это и есть тот самый родовитый беглый перс, о котором говорил Аристотель!

– Предупреждаю, он даже по-индийски не говорит, – сказал Аттал.

– Определенно, – сказал я и начал говорить по-английски: – Теперь время всем добрым людям прийти на помощь своей стране. Восемьдесят семь лет тому назад наши праотцы породили…

– Что это за наречие? – спросил Аттал Артавазда.

Персиянин развел руками:

– Я никогда не слышал ничего подобного. Но опять же, Индия – это страна многих наречий.

– Я не… – начал было я, но Аттал продолжал:

– К какой расе он принадлежит, по-твоему?

– Я не знаю. Индийцы, которых я видел, были гораздо смуглее, но, насколько я знаю, есть и светлокожие индийцы.

– Если вы послушаете, генерал, я объясню, – сказал я. – Большую часть путешествия я даже не был в Персидской империи. Я пересек Бактрию, обошел с севера Каспийское море и Эвксинское море.

– О, так теперь ты рассказываешь другую историю? – оживился Аттал. – Любой образованный человек знает, что Каспий – это просто глубокий залив, который переходит в реку Океан на севере. Поэтому ты не мог обойти его кругом. То есть пытаясь уйти от ответа, ты еще больше утопил себя в собственной лжи.

– Послушай, – вмешался Аристотель. – Ты не доказал ничего такого, о, Аттал. Со времен Геродота были те, кто думает, что Каспий – это внутреннее море.

– Придержи язык, наставник, – сказал Аттал. – Это вопрос национальной безопасности. Что-то не так с этим человеком, который называет себя индийцем, и я намерен выяснить что именно.

– Нет ничего необычного в том, что тот, кто пришел из неизвестных далеких земель, рассказывает чудные истории о своем путешествии.

– Да нет, тут все не так просто. Я узнал, что он впервые появился на верхушке дерева на ферме белопашца Дикта, сына Писандра. Дикт помнит, что посмотрел, нет ли ворон на дереве, прежде чем улечься под ним отдохнуть. Если бы Зандрас уже был там, Дикт его бы увидел, поскольку дерево еще не полностью покрылось листвой. В следующий момент раздался треск от тела, падающего сквозь ветки, и посох Зандраса ударил Дикта по голове. Простые смертные не падают с неба на деревья.

– Возможно, он прилетел из Индии. У них там есть чудесные механизмы, как он мне рассказывал, – заметил Аристотель.

– Если он выдержит наш