Фантастика 2025-184 - Олег Александрович Волков

Аркадий Немцов недолго с любопытством глазел по сторонам. Парень не придумал ничего лучше, как нырнуть в широкий коридор прямо перед носом машины с четырьмя железными руками.

— Аркадий Немцов, — долетел из широкого коридора холодный стальной голос, — остановитесь.

— Пошёл к чёрту! — донёсся в ответ визгливый голос Аркадия. — Я всё равно сбегу!

— Остановитесь. Сопротивление бесполезно, — дерзость деревенского паренька не произвела на машину никакого впечатления.

— Да пошёл ты!

Торопливые шаги оборвал хорошо знакомый треск. Юрий закатил глаза, чего и следовало ожидать. Аркадий Немцов парень бойкий, однако умом и сообразительностью никогда не отличался. За горячий и бурный нрав ему частенько перепадало от отца и деда. Вот и сейчас…

Из широкого коридора показалась машина. Та? Или иная? Юрий чуть приподнялся на мягком стуле. Да какая разница. Четыре железные руки бережно держат Аркадия Немцова. Голова растрёпана, рука безвольно свивает к полу. Юрий усмехнулся. Машина протопала мимо и опустила парня на те же самые полати, где он очухался не так давно.

Признаться, Юрию самому не нравится происходящее. Только не стоит злить машины и людей, которые ими верховодят. Выходка Аркадия Немцова по-своему смелая, даже благородная, только всё равно глупая. Не дай бог, терпение у машин лопнет. И что тогда будет? Юрий отвёл взгляд, лучше даже не думать.

Время будто остановилось, Юрий лениво зевнул. Страх давно ушёл, а любопытство увяло. Остались только скука и безразличие. Чтобы его не ждало впереди, лучше не дёргаться. Желудок недовольно бурчит, кушать хочется. Но сколько ещё ждать? Да и будут ли его вообще кормить?

Глава 7. К чему такие сложности?

— Юрий Сварин, — Юрий поднял глаза, он и не заметил, как к нему подкатила машина с тонкими руками и длинной шеей, — следуйте за мной.

Это та же машина, или другая? Да какая разница, Юрий поднялся с мягкого стула. В Большом внешнем мире полно чудного и необычного. Это так. Но ещё в нём много чего совершенно одинакового. Те же машины с четырьмя руками и четырьмя ногами словно братья близнецы, отличить одну от другой не стоит и мечтать. Вот и говорящие машины с длинными шеями все на одно лицо. Однако, и это тоже нужно признать, они все знают его имя и уверенно говорят, что нужно делать и куда идти.

Машина с длинной шеей и тонкими руками на этот раз повела Юрия не на улицу, а мимо полатей в противоположную строну. Односельчан, что пришли в себя, стало чуть больше. Однако люди до сих пор пребывают в полной растерянности. Мужики пугливо озираются по сторонам, а женщины вообще плачут. Юрий отвёл глаза. Разговаривать ни с кем не хочется. Да и что он может рассказать односельчанам? Да и поверят ли они ему? Вряд ли хотя бы половина из них слышала о городе. Вон, Аркадий Немцов и тот не поверил.

Прямо на ходу Юрий вытянул шею. Как ни странно, из просторной комнаты ведёт ещё один широкий коридор. В нём было бы темно, однако из тех самых квадратных рам под потолком льётся мягкий белый свет. Юрий остановился и разинул рот. Вот как, оказывается, в Большом внешнем мире люди освещают свои дома. Это не лучины, не коптилки и даже не свечи. Как это называется, Юрий понятия не имеет, но светит оно гораздо лучше, ярче и приятней. И, Юрий потянул носом, совсем-совсем не воняет горелым жиром или дымом.

— Не останавливайтесь.

Холодный стальной голос будто грубо толкнул в спину, Юрий торопливо дёрнулся с места.

В широком коридоре с ровными стенами полно дверей. Все одинаковые, тёмно-коричневые и тяжёлые на вид. На каждой какие-то надписи. Юрий недовольно просипел, пальцы сами сжались в кулаки. Увы, но читать он не умеет. А жаль. Очень похоже на то, что в Большом внешнем мире очень много самых разных надписей и пояснений.

— Вам сюда, — говорящая машина повернулась к Юрию лицом.

При их приближении дверь распахнулась сама собой. За порогом никого, вообще никого.

— И что мне делать? — Юрий пугливо заглянул во внутрь.

— Проходите, вам объяснят.

Вот так всегда, Юрий переступил порог. В Большом внешнем мире машины умеют говорить, однако ни любопытством, ни болтливостью они не отличаются. Да ещё двери, Юрий вздрогнул, умеют захлопываться сами собой.

И что теперь? Юрий замер на месте. Ещё одна комната, но не настолько просторная, где ему пришлось долго сидеть на мягком стуле и ждать. По середине стоит не просто стул, а такой внушительный стул. Спинка сильно наклонена назад. Уже знакомые подставки для рук отличаются шириной. А снизу пристроена небольшая полочка для ног. В таком стуле не то что сидеть, спать можно.

— Проходите и раздевайтесь.

— Что? — Юрий крутанулся на месте.

На этот раз сбоку раздался не холодный и стальной голос машины, а вполне живой и человеческий. В стороне от входа широкое и длинное окно. За просторным стеклом Юрий только сейчас заметил двух человек в длинных белых одеяниях, что очень здорово напоминают подрясник отца Кондрата. Это мужчины, только ни бород, ни усов у них нет. А, ну правильно, Юрий расслабленно улыбнулся. В Вельшино из мужчин редко кто бреется, но отец Кондрат предпочитает тщательно брить щёки. Ибо только у него из всей деревни имеется хорошая стальная бритва. Её почему-то называют опасной.

— Э-э-э…, — растерянно протянул Юрий.

— Снимай всё, — сердито повторил мужчина, который на вид несколько старше второго. — Вон там ящик, всю одежду туда. И садись в кресло.

Всё, так всё. Словно в тумане, Юрий развязал на поясе кушак и стянул через голову рубаху. Рядом с дверью, возле мягкой скамейки, и в самом деле нашёлся ящик, только не деревянный, а железный. А какая разница? Юрий аккуратно опустил на дно сложенную рубаху. На серой, почти светлой, ткани полно грязных пятен. Бегство через огород не прошло бесследно. Сверху легли штаны и портки. Последними Юрий пристроил лапти с портянками. Обувка хоть изрядно растрепалась, но только бог ведает, что Юрия ждёт в будущем.

— Нательный крестик тоже сними, — потребовал строгий мужчина.

Крестик? Юрий в нерешительности замер на месте. С раннего детства ему внушали, что нательный крестик всегда и везде должен быть на нём. Ибо он является символом принадлежности к церкви «Истинных людей», а так же его личным оберегом