Патруль - Макс Гудвин

— Слава, — протянул я руку стажёру.

Парень, сгибаясь в дверном проёме, как молодая поросль, сделал шаг вперёд. Витя был высоким и до неуклюжести долговязым, с угловатыми движениями, будто его конечности жили своей отдельной жизнью. Его лицо с острыми скулами, выступающим подбородком и крупным носом напоминало неотёсанный, но выразительный эскиз.

— Витя, — глуховато отозвался он, и его костлявая ладонь с силой сжала мою в коротком, сухом рукопожатии.

Я шёл в оружейку, а Витя следовал за мной.

— Давно служишь? — спросил он.

— Пять лет уже как, — ответил я.

— Погоди, а что ты еще младший сержант? Тут звания, что не меняются? — удивился он.

— Почему? Каждый год меняются, я просто просто прапорщиком пришёл, — выдал я, а зачем спрашивать, когда по погонам всё и так видно.

— А-а-а-а, шутишь? — догадался Бахматский.

— Шучу, да, — кивнул я.

На самом деле, только сейчас я ощутил последствия бессонной ночи. Чуток штормило, чуток, клонило в сон, но всё это было ничтожно по сравнению с тем, как чувствовал себя старший сержант Лаечко.

Сидя на кожзамовской поверхности чёрных диванов в холле, напротив темнеющего прямоугольника бронированного стекла дежурной части, он казался изваянием. На стеклянном столе рядом стояла полупустая пол-литровая бутылка воды, а он сам, развалившись, откинул голову, словно в ожидании неведомого.

— Иди, получай спецсредства, — произнёс я Вите, указывая на оружейную комнату. Дверь в которую была как раз рядом с дверью в дежурную часть.

А сам подошел к старшему сержанту.

— Здорово, Саша, как сам? — осведомился я.

Александр медленно опустил взгляд с потолка, пронзая меня.

— Да херово! — выдохнул он.

— А чего, как я понимаю, на паре бутылок пива вчера ничего не закончилось? — пытался я разрядить обстановку.

— Да, блин, все только началось. Я потом в «Абсент» поехал, — его голос дрожал от усталости. — Там склеил каких-то двух теток лет тридцати. И с ними, короче, тусили до утра. Я теперь песни восьмидесятых могу наизусть петь. Антипохмелин выпил, даст бог взводный и ротный с дежурным не почувствуют, а на смене за пару часов приду в себя. А ты как?

— Да ничего, — ответил я. — Вчера сразу домой отправился без приключений, короче.

— А память, как твоя? — Саша вернулся к более личным вопросам. — Восстановилась?

— Да, восстановилась, — я старался говорить уверенно. — Есть кое-какие провалы, но я думаю, что все нормально будет. Покажусь гражданскому врачу завтра. Может, витаминки какие-нибудь выпишет.

— Отлично. А то же я начал за тебя переживать, — произнес Лаечко.

Он уже был вооружен: рядом на диване лежал АКС-74У, а бронежилет, словно развешанный на импровизированной вешалке, был нанизан на резиновую палку, которая, в свою очередь, держала и лямочку шлема.

— Иди вооружаться тогда, — благословил меня махом руки Лаечко.

Сказано — сделано. И я направлялся в оружейную комнату, где в данный момент находился какой-то сержант.

Увидев меня, он протянул руку для рукопожатия. Вероятно, это был старший другой группы задержания, так как он получал АКС-74У, патроны к нему и пистолет Макарова с двумя магазинами, дубинку, бронежилет, наручники и шлем.

Собственно, такой же комплект был и у моего старшего. После того как он забрал всё необходимое и вышел, неся комплект на резиновой палке как на вешалке, я вошёл в оружейную комнату. Заглянув в окно, я произнёс:

— Доброго утра. Младший сержант полиции Кузнецов. Получаю броню, палку, газ, наручники свои, каску.

На меня через окно посмотрел, наклонившись, целый капитан.

— Ага, привет. Так, сейчас всё выдам, — сказал он.

Далее он начал передавать мне экипировку. Первым был шлем. Пластиковый и даже не кевларовый, вероятно, не рассчитанный на защиту от пуль или осколков. Затем мне передали длинную прямую палку, судя по изгибам и помятостям, давненько уже бывшую в употреблении. А когда очередь дошла до газа, дежурный взял белый баллон, встряхнул его, удостоверившись в наличии содержимого, и передал мне. Он хотел взять еще наручники, но вспомнил, что они у меня свои. Следом мне в окно просунули бронежилет. Черный и не шибко тяжёлый, килограмма 3–4, с кобурой и отсеком для рации, наручников и дополнительных магазинов для АК. Последним шла рация, тоже чёрная с двумя барашками для громкости и переключения каналов.

Я насадил броню на палку, как и все тут, рацию вставил в нагрудный карман брони и, поблагодарив капитана в окно, вышел. К этому времени у оружейной уже стояла очередь из трёх сотрудников, с которыми я тоже поздоровался. Подойдя к Лаечко, я положил бронежилет рядом с его.

— Не-не, братуха, не сюда! Там Дима пишет, что он уже подъехал. Сегодня на 305-м работаем. Отнести мою и свою броню в патруль, будь другом.

Я улыбнулся. Это напоминало начало неуставных отношений. Или продолжение вчерашней попойки. Однако начинать свою службу с посыла товарища, с которым вчера начинал квасить, было уже совсем не по-мужски.

— Товарищ старший сержант, только из уважения к твоему сегодняшнему состоянию, — сказал я улыбаясь.

— Да, да, — ответил он, продолжая «умирать» на диване, — Сочтёмся.

Я взял два комплекта брони, свою и его, и направился на улицу. По пути, по узкому коридору мимо двери роты, я встретил майора, которого я видел сегодня на стенах этого же коридора; предположительно, это был начальник нашего отдела. ФИО которого я еще не выучил, значит, поможет устав.

— Здравия желаю, товарищ майор, — произнёс я, давая дорогу, на секунду прижимаясь с бронёй к стене.

— Доброго дня, — кивнул он и пошёл дальше.

А я вышел на улицу и осмотрел собравшиеся машины: 305-й, 306-й, 307-й, 310-й — экипажи нашего района стояли в ряд. В 305-м сидел водитель, память Славы Кузнецова поделилась со мной воспоминанием, это был сержант Дмитрий Черепанов. Кивая встречным сотрудникам, я подошёл к «Ладушке» и попытался открыть левую заднюю дверь.

— Ты что, Слав, эта дверь заблокирована. Открывай правую, — произнёс Дима, смотря на меня, словно я с луны упал.

Я обошёл машину, открыл правую заднюю дверь и положил спецсредства внутрь.

«Левая дверь заблокирована, — подумал я. — Вероятно, чтобы подозреваемые не смогли убежать».

Кнопки отпирания замка не было. Зато было отверстие под неё, но сам штырь находился глубоко и был без пластиковой накладки.

— Что, старший опять плохо себя чувствует? — спросил Дима.

— Ну, видать, да, — кивнул я, садясь на заднее сидение.

— Похоже, вчера снова выпивал. Эх, поймают его за задницу. Повесят орден с закруткой на спине, — произнёс Дима. Его бронежилет, кстати, уже ютился возле окна. Теперь же на сидениях у левой заблокированной двери лежало всего по три.

Тем временем экипажи начали строиться у машин. Мы с Димой тоже вышли и встали