Гром - Дмитрий Шимохин

Это напоминало считалочку, очень уж его палец характерно дергался. Раз, и он остановился на одном из нас. К рабу сразу подскочили охранники и выволокли из ряда. А кошколюд пошел на новый заход со своей считалочкой, вот его коготь указал еще на одного, и его так же отволокли к торговцу. Потом был третий, в четвертый же раз коготь указал на меня, и меня, как и предыдущих, потащили к торговцу.

Меня что, купили? Мне его теперь хозяином звать?

Глава 7

Кошколюд осмотрел нас еще раз, из-под повязки с больной рукой он извлек туго набитый кошелек и отсчитал торговцу сорок золотых монет.

Это выходит, по десять золотых за раба.

«А мне казалось, что я стою дороже», — пронеслась в голове грустная мысль.

— Вы уверены, господин, — проскрипел торговец.

— Делай, мрр, — ответил кот, оскалив клыки.

Торговец глянул на нас, цокнул языком, помотав головой, достал четыре жезла из сумки и по очереди прикоснулся к нашим рабским ошейникам, которые в туже секунду спали с нас.

— Вы свободны теперь, мрр, — проговорил кошколюд, смотря на нас.

Мы же вчетвером переглянулись, и трое моих «коллег» мгновенно стартанули с места, разбегаясь в разные стороны.

Я же затупил, пытаясь осознать тот факт, что я больше не раб. Вот так походя я получил свободу.

Прежде чем я сам понял, из меня вырвалось:

— Почему?

Кошколюд глянул на меня с удивлением своими ярко-желтыми глазами, но все же снизошел до ответа.

— Когда судьба к тебе была благосклонна, а Слепец улыбнулся, подарив удачу. Этим нужно поделиться с другими, чтобы удача в дальнейшем не обходила тебя стороной, — весьма серьезно произнес кошколюд.

Я кивнул ему и прошептал:

— Спасибо, — и сорвался с места. Задерживаться на рабском рынке даже на минуту желания не было.

Семь минут активного бега среди рядов с рабами и толп покупателей, и впереди наконец замаячил выход с этого проклятого рынка, я даже ход сбавил, чтобы нормально отдышаться.

— Эй, малой, — неожиданно в заде раздался хриплый голос, а на мое плечо упала ладонь.

Немного поворачиваю голову и скашиваю глаза, какой-то непонятный тип, непохожий ни на охранника, ни на покупателя, укутанный в коричневый плащ с глубоким капюшоном, из которого виднеются только глаза.

Резко разворачиваюсь всем телом, приподнимая руки, и скидывая его ладонь со своего плеча, а после что есть силы, толкаю его на землю и срываюсь на бег в сторону выхода.

Не знаю, что это за тип, но вряд ли он хотел предложить мне работу или накормить пацана в обносках по доброте душевной. Рабский рынок — это не то место, где можно встретить доброго человека.

Кошколюд наверняка исключение из правил.

Вырвавшись с рынка рабов, я пробежал еще как минимум километр, часто сворачивая на перекрестках и петляя.

— Ух, ух, — остановился отдышаться, уперев руки в колени и осматриваясь по сторонам. Обычная улочка, вполне ухоженные каменные домики за оградками.

Надо бы тихое местечко себе найти, обдумать все как следует, и я двинулся вперед в поисках такого укромного уголка.

Проходящие мимо разумные косились на меня с недовольством.

Ведь на княжеского сына и достойного члена общества я сейчас был совсем не похож, бродяга и оборванец, да и воняет наверняка от меня.

Пройдя пару улиц, я расслышал шум воды и пошел на него.

— Ай, — запнувшись, я лечу на землю. Приземление вышло жестким, и из легких выбило весь воздух. — Демонова отрыжка, — пробормотал я, поднимаясь с земли, одежда в грязи, а на руках появились кровавые царапины. Но главное, я порвал сапог, и на нем отошла подошва. — Видимо, удача, которой поделился со мной кошколюд, закончилась, — со вздохом произнес я.

Впереди между домов я рассмотрел ручей или небольшую речку, через которую был перекинут каменный мост, с правой стороны которого виднелась неприметная тропинка, идущая к воде.

Спустившись по ней, я оказался внизу.

— Не самая лучшая атмосфера, — произнес я, осмотревшись и принюхавшись.

Сыро, грязно и воняет.

Подойдя к воде, уселся на небольшой песчаный выступ, здесь было почище. Мне было насчет чего подумать.

Я нахожусь неизвестно где. Если вспомнить, сколько летел торговый корабль, то, видимо, еще и очень далеко от родного княжества. В этом чертовом городе есть рабство, и это нормально, а значит, меня могут закабалить в любой момент. А еще я совсем один, и эти мысли навевали грусть и тоску. Но черт возьми, я счастлив, я не раб, я свободен, и мне так повезло, что аж заорать захотелось, но я вовремя прикрыл себе рот, не хотелось бы привлекать внимания.

Интересно, а почему тот кошколюд поступил подобным образом, и мне вспомнилась та фраза, которую он произнес.

Про судьбу понятно, да и со слепцом, в принципе, тоже. В этом мире хоть и весьма своеобразное отношение к богам, но великие сущности чтут и уважают. Тот же «великий свет», что дарует надежду, даже есть храмы в его честь. Это не бог, это именно сущность и квинтэссенция чаяний разумных, ее нет в этом мире, но люди, да и другие разумные, ему поклоняются как чему-то великому. Есть также культ предвечной тьмы, а еще сущность, что называют «слепец», и она отвечает за удачу, кому он слепо улыбнется, тому благоволит удача. Неизвестно вообще, существуют ли эти сущности на самом деле, но их чтут. Вероятно, эхо прошлого, воспоминания предков или еще что-то подобное.

Значит, этому кошколюду недавно очень сильно повезло, а точнее, он выбрался из какой-то заварушки, ведь он был ранен и, таким образом освободив нас, поделился своей удачей. Видать, ритуал какой или поверье, шут его разберет.

Ладно, оставим этот момент, с ним все ясно и понятно, что же мне делать?

«В первую очередь надо выяснить, где я нахожусь и далеко ли от дома», — пронеслась у меня в голове очередная мысль, но в этот момент заурчал живот, напоминая о себе.

Эмоции этого дня приглушили желание набить утробу, которое последние дни преследует меня. Есть хотелось всегда: днем, когда ты на улице, ночью, когда спишь, и даже утром, когда нам приносили жидкую похлебку.

На рабской баланде жирка не накопишь, и я поднес к лицу руку, которая схуднула за последние дни. В ходячего скелета я, конечно, не превратился, но и на себя прежнего уже не был похож.

Так что в первую очередь надо найти, где подкрепиться и переночевать, а все остальное