Мир не меч - Татьяна Апраксина

– Нет, только в глаз плевали несколько лет назад. Быстро зажило.

– Сам лечился? – продолжает допрос Кира.

– Ну да… А в чем дело-то?

– В том, что ты, Тэри, – кретин. У наших нужно было лечиться. А так – первый раз яд не страшен, второй – может и убить.

Анафилактический шок, вспоминается мне мудрый термин. Что-то такое – повторное введение вещества вызывает мгновенную аллергическую реакцию. Или я путаю… Не важно. Важнее, что моя глупость оказалась куда более серьезной, чем я подумал сначала.

– Ладно, понадеемся на то, что я сужу по тенникам, а не по Смотрителям.

Достав из кармана нож, Кира вспарывает штанину до колена. На ладонь от щиколотки нога покрыта теми же жуткими пятнами, но выше все нормально.

– Тебе дышать не трудно?

Я задумчиво делаю пару глубоких вздохов.

– Да вроде нет, нормально.

– Везунчик. Сейчас починю тебя. – Кира достает из бесконечных, видимо, карманов плоскую бутылку из-под коньяка, наполненную мутно-зеленой жидкостью, и серебряную цепочку с палец толщиной. Видно, что держать в руках серебро ему неприятно.

– Подержите его, – кивает тенник моим товарищам.

– Да я потерплю, – пытаюсь возражать, но меня никто не слушает. Хайо садится мне на колени, а Лаан, извиняясь улыбкой, одной рукой держит мои запястья за спиной, а другую положил поперек шеи. Секунд через десять после того, как Кира начинает свои процедуры, я расцениваю это как благодеяние, а не насилие. Если боль от укуса казалась мне сильной, то как охарактеризовать эту, я не знаю. Впечатление такое, что Кира пилит мою щиколотку серебряной цепочкой и поливает раны расплавленным металлом. Я не ору только потому, что Лаан всовывает мне в зубы рукав своей кожанки, и я жую его. Толстая кожа, кажется, рвется под моими укусами – мне не до того, меня выгибает от боли дугой, Хайо едва удерживает мои ноги. И вдруг все прекращается. Я даже не замечаю, что меня отпустили, сижу, мокрый как мышь, и сплевываю мелкие клочки кожи.

– Вставай, обувайся, – протягивает мне ботинок Кира.

Недоверчиво смотрю на свою ногу. Все в порядке – нет следов ни укуса, ни Кириной деятельности. Кручу щиколоткой – все в порядке. Кира зло сверкает на меня глазами. Я встаю, зашнуровываю ботинок. Нога – как новенькая, но воспоминания о боли меня еще не оставили.

Идти не больно – трудно поверить в это. На каждом шаге я вспоминаю, как лился кипящий металл на мою многострадальную ногу, и по спине ползет холодный пот.

«Впредь поосторожней будешь», – подмигивает мне Кира. Я отворачиваюсь, сплевываю себе под ноги.

За три следующих часа мы уничтожаем еще пять ползунов – без приключений, десятка два плесенников, медлительных тварей, жрущих мох и лишайники, но оставляющих за собой потеки ядовитой слизи, без счета «пираний» и прочей мелкой пакости. Я больше не геройствую, держусь рядом с напряженным и сердитым на меня Кирой и стараюсь быть паинькой.

Зачистка близится к концу. Если забыть о моей глупости, она оказалась самой спокойной из всех на моей памяти. Это кажется странным, и чем ближе к выходу – всего-то километров пять, тем мрачнее делается Кира. У нас, видимо, одна и та же логика – сумма неприятностей на одну зачистку постоянна. И если поначалу все хорошо, а мое приключение – это мелочь, прошлый раз два ползуна располосовали Хайо когтями так, что мы едва привели его в порядок, и это тоже не считалось серьезным делом, то в конце жди особенной засады. О масштабах поджидающей нас мне и думать неохота. Может быть, обойдется?

Не обходится. Кира настораживается так, что я ощущаю воздух вокруг него как вибрирующий кисель, останавливается. Я командую остальным «Стоп!», Лаан и Хайо, по-прежнему идущие впереди, замирают.

– Оглоеды, – тихо говорит Кира.

Я не сразу соображаю, что он употребил множественное число: такого еще не было. Лаан соображает быстрее.

– Сколько?

– Трое.

– Не пойти ли нам отсюда? – спрашивает Хайо. Он вовсе не трус – просто о трех оглоедах сразу еще никто в Городе не слыхал. А если кто-то и встретился с подобным чудом, то рассказать уже не мог.

– Вот еще, – морщит нос Альдо, но мне лучше прочих понятно, что апломб его – дутый и силы он уже подрастратил. Дай Город, его хватит на одного – и то придется нести на себе потом. Если будет кому. В этом я не очень уверен.

– Нет, – говорит Лаан. – Нужно закончить работу. После них уже не будет никого, оглоеды всех распугали надолго.

Смотрю на своих товарищей – кажется, что все они сошли с ума. Нужно уйти, вернуться позже и доделать работу. Гибнуть попусту – стоит ли? Чего ради? Но они, кажется, твердо решились уничтожить всю стаю.

Странная бесшабашность поселяется в груди. Чему быть – того не миновать.

Я вставляю в пистолет запасную обойму, Хайо расстегивает куртку – на нем две перевязи с метательными ножами. Ножи освящены, но как это повлияет на оглоедов, я не знаю. Лаан выбрасывает дубинку и достает из-под бушлата пистолет еще побольше моего. Дубинка оглоеду – как поглаживание. Только Кира и Альдо стоят не шевелясь. Им приготовления не нужны. Впрочем, нет – Кира достает очередную бутылку, на этот раз, кажется, с коньяком или крепким чаем, делает пару глотков и протягивает Альдо.

– Что это? – кривится наш расист и параноик.

– Ты пей, пей, – ухмыляется Кира.

И происходит очередное чудо, на этот раз – доброго свойства: Альдо берет бутылку и делает осторожный глоток. Потом с интересом смотрит в горлышко и залпом допивает содержимое – добрый стакан. Он аж сияет и, кажется, слизывает с ободка бутылки последнюю каплю.

– Что это такое? – Мне на редкость любопытно.

– Травки разные, – подмигивает мне Кира. – Корешки, сушеные мышки, жабьи лапки.

Судя по выражению лица Альдо, там вовсе не мышки и лапки, а хитрый ведьмачий настой тенников, секреты которых они не выдадут и под пытками. Я чувствую разницу в состоянии Альдо почти на себе – энергия бьет во все стороны, и я тоже делаюсь бодрее. Хайо улыбается – видимо, и до него дошла теплая пьянящая волна.

Но наслаждаться нам удается от силы минуту. Кира вдруг поднимает руку, и в полумраке я вижу синевато-зеленое сияние, исходящее от его пальцев, одновременно с этим по нервам током проходит команда «тревога», я знаю направление и разворачиваюсь вправо, Кира – рядом со мной, остальные стоят к нам спиной. К ним по тоннелю идут два оглоеда, к нам, из пролома, – один.

Представьте себе откормленную корову с крокодильей чешуей и пастью. Прибавьте к этому миниатюрному динозавру шипы по хребту до самого хвоста, роговые пластины, прикрывающие бока и часть груди, наделите его умением быстро бегать и прыгать. Страшно? Так вот – это еще не оглоед. У оглоеда не копыта, а трехпалые лапы с длинными когтями. Питается это милое животное только живой добычей, падалью брезгует.