Памирская жуть - Татьяна Майзингер

Патрик обвел присутствующих вопросительным взглядом. Предложение было одобрено всеми без исключения. И люди стали дружно обмениваться рукопожатием, называя при этом свои имена.

– Ну вот и славно! – с явным облегчением заметил Патрик. – А теперь последнее. Дорогие друзья! У тех, кто все еще сомневается, что это путешествие ему действительно необходимо, сейчас есть последний шанс отказаться от него. В этом случае сумма, внесенная им в предприятие, будет, само собой разумеется, возвращена фирмой «В погоне за неведомым».

Дружный смех был ему ответом.

Винты «МИ-8» с пронзительным свистом набирали обороты. Вертолет вздрагивал, словно испуганное животное. По взволнованным взглядам большинства путешественников Патрик Крюгер видел, что для них это тоже своего рода испытание. И только Семен Зубров, этот русский богатырь, оставался во время взлета абсолютно спокойным. Он даже, казалось, испытывал определенное удовольствие от непрекращающейся тряски. И, закрыв глаза, откровенно отдыхал. Салон стальной стрекозы тонул в кромешной тьме. Единственными источниками света являлись мерцающие зелеными огоньками лампочки на приборной доске вертолета. Они, хорошо видимые в проеме между кабиной и салоном, завораживали.

– Посмотрите, какая красотища! – раздался удивленный возглас Алекс. С самого момента взлета она не отрываясь смотрела в круглое оконце иллюминатора. Остальные, за исключением Семена, который продолжал дремать, тут же приникли к бортовым стеклам. И в это мгновение на завороженных зрелищем по ту сторону стекла людей навалилась тишина. Впечатление было такое, будто мощные двигатели, до сих пор с ревом кромсавшие воздух, замерли. Люди испуганно крутили головами, в поисках разумного объяснения происходившему вокруг.

– Все нормально друзья! Без паники! – успокоил уже было распрощавшихся с жизнью людей Патрик. – Мы просто перешли на бесшумный режим работы двигателей. Это одна из мер предосторожности при пересечении границ суверенных государств. Исключением является разве что граница между немецкими землями Баден-Вюртемберг и Баварией.

Несколько успокоившись, люди вновь поудобнее устраивались у своих наблюдательных пунктов. Получивший последние указания наземных служб летчик включил встроенный в кабине над его головой плейер. Из динамиков полилась таинственная мелодия группы «Enigma». Волнующие ритмы «The voice of enigma» как нельзя лучше гармонировали с великолепием, открывшимся за гранью стекла…

Покрывало ночи было испещрено ровными огнями взлетной полосы. Их малиновые, изумрудно-зеленые и нереально синие цвета поражали своей яркостью, соперничая даже со звездами. В безмерном пространстве сияющей темноты, где-то внизу, следуя убегающим в никуда огонькам, появился мерцающий крест. И чем выше он поднимался, отрываясь от поверхности земли, тем больше разноцветных мушек разрезали ночь во всех направлениях.

– Ой, что это? – послышался голос завороженной игрой огней Сандры Платеро-Вебер. В эти мгновения Крюгер вдруг увидел в ней не уверенную в себе женщину-историка, а беззащитную девчонку, вырванную из детства и брошенную в коварную действительность взрослой жизни.

– Семен говорит, что это типичное для здешних мест зрелище, – ответила на вопрос австрийки Алекс Калугина. – Солдаты, охраняющие стоянки военных самолетов, дожидаются ночи и взлета очередного грузового борта. И потом расстреливают припасенные на такой случай патроны с трассирующими пулями.

– Ничего себе дела! – впервые за последние часы подал голос Мартин. – И как часто они сбивают эти самые грузовые самолеты?

Еще не дослушав перевода, Семен открыл глаза и, пораженный услышанным, уставился на Букса.

Остальные, как по команде, оставили свои наблюдательные пункты и теперь тоже смотрели на Зуброва в ожидании объяснений.

Пилот вывел машину из очередного виража и стал править в сторону неумолимо приближавшихся гор. Военный аэродром Какайты остался далеко позади.

– С чего ты взял, что они палят по взлетающим самолетам? – перевела сказанное Семеном Александра Калугина. – Ребята таким способом просто борются со скукой. Многомесячное стояние в карауле не балует разнообразием развлечений. К тому же у них существует неписаный закон: никогда не стрелять в сторону взлетки.

– Да! Бедолаги! Мне их искренне жаль, – заявил Макс. – Все девять месяцев службы проводить в карауле… Это действительно тяжко!

– Нет, господа, – проговорил по-русски Зубров, устраиваясь поудобнее на узком сиденье и явно намереваясь дремать дальше, – здесь вам не Германия. В Российской армии принято служить два года.

Уставшие от насыщенного переживаниями дня люди уже через полчаса спали. И только Патрик Крюгер что-то писал в маленьком блокноте, подсвечивая себе миниатюрным фонариком.